Семинар "Историческая память народов"
14 июля 2010
В среду 14 июля в Центре изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН состоялся международный семинар семинар "Историческая память народов". В программе семинара - доклад д.и.н. Шохрата Кадырова на тему: "Туркменчилик": Феномен "туркменства", и докад магистрантки Университета Британской Колумбии (г. Ванкувер) Елены Югай на тему: "Корейцы Узбекистана: К вопросу о коллективной памяти".
Елена Югай занимается исследованием советских корейцев (мигрантов из Южной Кореи) в Средней Азии.
Шохрат Кадыров представил готовящуюся к выпуску книгу "Туркменчилик", рассказал о многогранности этого термина и обозначил проблему его происхождения.
В обсуждении докладов приняли участие А.Аликберов, Ф.Бадерхан, А.Кадырбаев, З.Кананчев, Э.Кисриев, А.Скаков, А.Судьн, Л.Федаи-Раванди и др.
Многоликий Туркменчилик
Филология вопроса
Глосса “туркменчилик” не имеет синонимических аналогов у других народов Центральной Азии (кыргызчилик, узбекчилик, таджикчилик и т.п.). Она состоит из трех морфем: корневого слова «туркмен», аффикса прилагательного «че» (туркменче – туркменский) и афиксного окончания «лик», придающее слову средний род (туркменское). Слово может переводится и как существительное - туркменство, туркменскость.
Во всех случаях, термин указывает на свойство, качество объекта исследования – быть туркменским, признать туркменское, уподобиться туркменскому, сохранить туркменское, или имеет сильный этнический, а еще точнее общеэтнический для всех туркменских народов акцент.
Заметим, что в тюрских языках суфиксное окончание «лик» применяется для усреднения, «выравнивания» входящих в состав объекта элементов, а также возвышение над объектом, обобщение его элементов единым признаком, переход от буквальности к абстрактности, к переносному смыслу (бир – один, бирлик – единство; эне – мать, энелик – материнство; ага – брат, агалык – институт братства гарындаш – родственник, гардашлык – братство, основанное на дружбе, ата-баба – родители, атабабалык – родительство, родина, отечество, отчество), и т.д.
У гагаузов Болгарии, термин атабабалык используется к родителям жены, тем самым выравнивания их положение с родителями мужа. Аналогично и в термине «туркменчилик», абстрактно выравнивается положение всех туркменских народов в этническую нацию и даже некий супреэтнос. Кроме того, аффикс «лык», «лик» в тюркских языках используется для обозначения чего-то искусственного (родства, например) к основнову термину (См. Квилинкова Е.Н. 2005; Покровская. 1995. С. 264). Агалык, огуллык, бабалык у огузов, соответственно : приемный старший брат, приемный сын, отчим. Таким образом, туркменчилик - провозглашал искусственное, абстрактное родство всех туркменских народов.
Кыргызы и туркмены: не трайбализм, а национализм
Сходный с туркменчиликом термин улуучилик кыргызов внеэтничен и по сути имеет в виду незыблемость культурно-территориальной самостоятельности улусов (территорий) кыргызов, а затем уже их родоплеменного деления. Не исключено, однако, что слово улус не только близко по звучанию, но и по исконному смыслу с древним словом уруг (род, союз родов). Традиции сохранения родоплеменного деления у кыргызов и туркменов достаточно сильные, у туркменов они даже сильнее. Отсюда, было бы более правильным искать у туркменов аналога слову улуучилик, чем некий кыргызчилик - у кыргызов, или считать оба терминами одинаковыми по значению, но уллучилик более древним, а туркменчилик - внешним и поздним продуктом идеологической риторики фобий, реакции на потерю этничности. Однако вопрос о возрасте двух терминов у полукочевых в прошлом народов до конца не прояснен: исконная древность понятия улус (территории) условна. Туркмены говорили, что родина их там, где стоят ноги коня туркмена. Поэтому на первый план выступала не территория, а сама идея этнического (кровного) родства. Вместе с тем, туркменчилик - это не термин кровного родства, а термин общности культуры. Человек, принявший туркменчилик становился родственником всем туркменам, но не все туркмены, считающиеся родствениками могли быть знакомы с культурой туркменчилика. Однако туркменчилик - это не только культурная сообщество. В отличие от улуучилика кыргызов (трайбализма), туркменчилик отражает процесс межэтнического сближения туркменских народов.
Знамя антиколониализма
Коль скоро это так, что можно говорить о том, что лексема туркменчилик позднего происхождения, времени, когда над частью туркменов возникла угроза культурной руссификации. Это могла быть не седая древность, а эпоха антиколониальных настроений, ностальгических реминисценций о туркменской вольнице, нечто такое, что могло противопоставляться условному орус-чилику и совет-чилику (русо-советофильству).
В данном контексте, туркменчилик - это не глосса, предполагающая противопоставление туркменов другим народам или отделявшая туркменов от других, а сугубо политический термин националистически настроенной туркменской элиты. Об этом же косвенно говорит и то, что слово туркменчилик относится к разряду слов высокого стиля, образного мышления, большого уровня обобщения, абстрагирования, которое могло быть свойственно только элитарным слоям, в частности туркменской буржуазной интеллигенции.
В до русский период наставлять туркмена словом туркменчилик не имело смысла, оно не несет в себе ничего такого, что требовало бы от туркмена быть больше, чем он был от рождения. Напоминать туркмену о том, что он живет в эпоху туркменчилика, было также бессмысленно, т.к. это и без того было ясно и само по себе уразумевалось.
Символ межэтнической консолидации туркменов
В широком понимании, говоря языком социологии, туркменчилик - охватывает систему понятий, отражающих традиционные условия и способы жизни общих для всех туркменов. Туркменчилик проявляет себе через весь свод глоссарных понятий, вербальных универсальных конструктов системы ценностей туркменских народов. Через кодовые глоссы туркменчилика формировался неписанный кодекс чести каждого туркмена и общий для всех туркменских народов, а также ценностных ориентаций, правил поведения, этикета. В доколониальный период туркменчилик мог актуализироваться лишь на идее культурного сближения туркменских народов на определенной территории, как символ процесса благоприятствовавшего межэтнической консолидации. В общетуркменском значении глосса туркменчилик, скорее всего, была актуальной во времена формирования “новой исторической общности” - средневековых туркменов в период скученного по меньшей мере трехвекового проживания туркменских народов в районах Узбоя, Большого и Малого Балхана, Мангышлака, т.е. в постсельджукский и постмонгольский периоды, с XIV и до конца XVI в.
Категория времени (вольницы)
Туркменчилик - категория времени, понятие приобретающее значение только в контексте противопоставления тому, что могло бы изменить и изменяло жизнь туркменской вольницы, ее обычаи и традиции. Не случайно, что наиболее употребительным словосочетанием со словом туркменчилик является понятие времени (туркменчилик вагты -время туркменчилика). Одними она расценивалась как эпоха “истинных туркменов” (националисты), а другими (советские власти), напротив, как варварская эпоха. Таким образом, туркменчилик - это не концепт этноцентризма по аналогии с пантуранизмом или пантюркизмом, а антиколониальный политоним. Под туркменчиликом имелась в виду именно жизнь туркменской вольницей, а ни некое стремление туркменов к интеграции в лоне будущей туркменской государственности. Вольница на базе законов предков - это и есть суть туркменского духа, суть туркменчилика.
Автору этих строк уже не раз приходилось указывать на вопиющие случаи передергивания фактов на примере появившихся политических, а затем и псевдонаучных заявлений в постсоветском Туркменистане о том, что, мол, туркмены создали 72 государства (!?). Если оно так и было, то следует добавить - туркмены выступали не в роли созидателей новой, более совершенной культуры государственности, а были в статусе репрессивной (военно-полицейской) силы этих государств. Эти государства никогда не были по сути туркменскими, не назывались ими, туркмены не были в этих государствах той культурной массой, которая определяет лицо ее титульной нации. В отдельных случаях мы имеем точные указания на то, что эти туркмены были наемниками, «мамлюками», а то и пленниками, которых затем использовали на воинской службе (например, кизилбашское государтво Сефевидов).
Что же до вольных туркменов Туркменистана, то тут стоит только удивляться их наивной прозорливости - за все это время своего существования они не создали государства сами для себя вполне сознательно, а не в силу каких-то объективных препятствий. Если верить А. Вамбери, туркмены объясняли это следующим образом: если создать туркменское государство, то народ потеряет независимость, понимаемой туркменами не как независимость внешнеполитическую, или независимость отдельно взятого человека, а как угнетение одного туркменского народа другим. В отличие от советских и постсоветских политиков и ученых, сами туркмены считали, что государственность работает против этничности, что идея о том, что она интегрирует и ведет к их расцвету - миф. Впрочем, еще большим мифом интеграции и расцветом этнической культуры туркменов следует считать, что участие туркменов в строительстве империй средневекового Востока. Напротив, грандиозные миграции туркменов эпохи сельджукского движения привели к распылению туркменов и их растворению на чужбине.
Туркменчилик как диссидентство в исламе
Выше мы говорили о том, что туркменчилик связан с различными фобиями эпохи колониальных захватов, нового времени. Однако войны и захваты были и до этого, а этнониму «туркмен», по меньшей мере, 12 веков. Одной из первых фобий, с которыми столкнулись «первые туркмены» был ислам и его насильственное распространение арабами. Процесс шел, как известно болезненно. Кочевая масса принимала ислам нехотя. По одной из версий, сам этноним «туркмен» возникает после того как часть огузов встала под знамена ислама и произошло это три столетия спустя после появления арабов в Мерве (VII в.). Начались сельджукские захваты огромных территорий. Но известно также, что туркмены язырской конфедерации не подчинились сельдждукам, а значит и исламизации, и остались на родине. Языры дали начало современным туркменам Туркменистана. Туркмены до сих пор считаются «плохими мусульманами», обычное право для них в значительной части случаев выше шариата. В конце концов они приняли ислам суннитского толка и в виде течения долгое время считавшееся в исламе ересью – суфизма. Если посмотреть шире, то туркменчилик, актуализировавшийся в эпоху исламизации, возникал всякий раз, когда туркменам грозила опасность потерять свое этническое лицо, обычаи и традиции предков, свою самобытность.
Процесс кривой вызревания нации
Помимо четырех категорий: (1) образа жизни и (2) абстрактной эпохи вольницы, (3) сближения туркменских народов, (4) символа антиколониализма, следует выделить (5) научную ипостась глоссы туркменчилик как конкретно-исторической динамики (кривой) вызревания национального самосознания (туркменскость, туркменство). По этой своей филологической сути глосса более всего тяготеет к понятию национального самосознания, и, если эмпирически доказать, что она была популярной в далеком прошлом, то есть серьезные основания считать эту идею у туркменов одной из самых древних наций в мире. Тут то и начинаются трудности.
В древности, как результат отсутствия государственных границ на степных пространствах и активных переселений, этнокультурные различия между народами были не столь существенны, они еще не осознавали себя культурно суверенными, обособленными и вместе с тем были куда более самостоятельными и открытыми друг для друга в рамках широких этнических конфедераций, чем теперь, Именно из далекого прошлого, а не как результат советской интеграции туркменские этнонимы имеют сходство с этнонимами азербайджанских субэтносов в 80 случаях, с кыргызами и казахами в 60, с башкирами в 30, с алтайцами в 15 случаях (Атаныязов С. 1994. С. 16).
Между выпариванием и кристаллизацией в таких котлах этнических конфедераций суперэтноса с этнонимом-прозвищем “туркменг” и зарождением туркменчилика как неписанной идеологии национальной идентичности должно было истечь не мало времени, даже если иметь в виду, что собственно такая лексема возникла в древности. Историческое “экспериментирование” включало в себя взлеты и падения, не только интеграционные, но и процессы отказа от законов предков более раннего времени, признание предками народов другой линии родства, в зависимости от политической конъюнктуры, или, напротив, реинкорнации далекого прошлого. Так, например, лексема деп-дессур у современных туркменов (обычаи и традиции) напоминает нам о связях с античными прототуркменами, а не с огузами, от которых принято вести родословную современных туркменов. Само слово “дессур” (туркм. - обычай), на древнеиранском авестийском - “священник”.
Экспериментальными этапами развития туркменчилика (всетуркменского самосознания) была эпоха возвышения сельджукидов, причем с плачевными для суперэтноса огузов результатами. Именно в это время от сельджукских туркменов откалывается конфедерация языров, не пожелавшая подчиняться сельджукам и в последующем давшая толчок для формирования ряда новых конфедерация (салырской и човдурской), а также самостоятельных туркменских народов. Сельджукские же туркмены в значительной массе покинули Туркменистан, увлеченные захватами на Кавазе, Малой Азии и Среднем Востоке вплоть до земель современной Испании.
Восхождение понятия “туркменчилик” на уровень всетуркменскости в это время примерно совпадает с просьбами туркменов к хивинскому хану Абульгази (XVII в.) написать их родословную, систематизировать различные версии, унифицировать их и создать общую для всех туркменских народов схему их родства и старшинства.
После этого началась новая полоса разобщения и кризиса всетуркменского самосознания, связанная с рассредоточением туркменских народов (в совокупности немногим более полумиллиона человек) на обширной территории, соответствующей нынешним границам. В это время (XVIII-XX вв.) туркмены утратили связь с древними родоплеменными кладбищами. Впрочем, это рассредоточение было куда более скромным по масштабам и последствиям, чем эмиграции туркменов эпохи сельджукских завоеваний, нашествий монголов или войн Тимура.
Такого рода культурные разрывы происходили и ранее. Уже в раннем средневековье ничего не напоминало о варварском обычае сыновей любви античных прототуркменов делать чаши из черепов своих предков, тщательно их вычищать, сковывать золотыми обручами и носить их вместо сосудов на поясе Канули в небытие ассуарные погребения огнепоклонников. В кочевой культуре античных туркменов местами и по сей день хорошей приметой считалось и считается, если могила быстро оседала и сравнивалась с землей; не приветствовалась и установка памятников на могилах. Позднесредневековые туркмены уже имели мало общего со своими античными предками. В северо-восточном Прикаспии надгробные стеллы украшались изображениями сабель, лука, стрелы, топора, а женские могилы - рисунками гребешков, бронзовых зеркал, ножниц и т.д.
Штрихи этапов изучения туркменчилика
В советское время в туркменских лингвистических словарях мы не находим толкования и даже упоминания о туркменчилике. На “туркменчилик” было наложено вето цензуры. “Туркменчилик” ассоциировался и с национализмом, и с трайбализмом (кыргизское - улуучилик), со всем, что подпадало под клише “пережитки прошлого”.
Казалось бы, несмотря на негативное оценку туркменчилика советскими идеологами, ничто не могло помешать публикации советской интерпретации этого понятия. Это и многое другое (к примеру отсутствие в словарях пояснения к лексеме “ярым” (полукровка) было связано с тем, что туркменчилик продолжал играть определенную роль в повседневной жизни туркменов и в ХХ в. Осудить туркменчилик означало “бросить перчатку” не классовому противнику, а народу в целом, что противоречило идее создания национального государства - Туркменской советской социалистической республики в составе СССР (1924-1991). Туркмены и без того противились насильственной форсированной модернизации (басмачество). Эта модернизация коснулась лишь городских центров. Жизнь на периферии, не без молчаливого согласия советских властей, протекала долгое время по-прежнему с соблюдением обычаев и традиций, несмотря на периодические кампании по “борьбе с пережитками прошлого”.
Это были тонкости управления колонией. Одно дело советская пропаганда и агитация в средствах массовой информации, другое - практическая политика. Чтобы не осложнять себе жизнь, советское руководство считало мудрым не провоцировать всплески сопротивления “снизу” и предпочитало не бороться, а просто-напросто не упоминать, не затрагивать “скользких тем”. Даже в постсоветское время, судя по изданной в Стамбуле в 2000 г. исторической энциклопедии глосса “туркменчилик” обойдена вниманием авторов-составителей.
Вопреки запретам на глоссу туркменчилик, само явление, фактически, было и есть центральным объектом исследования одной из наиболее развитых в туркменской исторической науки дисциплины - этнографии, начало которой было положено во второй половине XIX в., особенно после присоединения Туркменистана к Российской империи.
Уже в ту пору была сделана первая попытка перевести неписанное обычное право туркменов в писанное, т.е. в книгу, но не для туркменов, а для русской колониальной администрации. “Обычное право туркмен (адат)” офицера царской армии, чиновника аппарата управления Закаспийской области А. Ломакина был написан (1897 г.) по личному поручению начальника области генерала А.Н. Куропаткина. Книга стала первой публикацией эмпирических сведений о туркменской народной юриспруденции. Ее выход был мотивирован доктриной косвенного управления колониями, согласно которой верховная власть принадлежала чиновникам метрополии, а нижнее звено управления оставалось традиционным. Знание русской администрацией туркменчилика позволяло лучше контролировать то, что происходило во внутренней народной жизни, увязывать законы империи с неписаным правом туземцев.
Новый, собственно научный прорыв в изучении туркменчилика начался в советское время, главным образом в послевоенный период, когда в 1950-х г. был в Институте истории АН ТССР был создан сектор этнографии под руководством московского исследователя Г.П. Васильевой, отдавшей непрерывным изысканиям в области истории туркменской культуры 60 лет своей жизни . В системе национальной Академии наук ТССР и в вузах республики туркменчилик (необъявленно) изучался в самых различных аспектах: нового и традиционного, города и села, этногенеза и этнической истории, хозяйственно-культурных типов, изучении систем родства и типов семей, сбору материалов о бытовой культуре туркменов и мн. др.
В позднесоветское время, на волне роста национального самосознания, среди туркменов зрел запрос на книгу о туркменчилике, его истории в новой трактовке, в которой была бы показаны их роль и место в мировой истории и которая могла бы сплотить туркменов, вдохновить их на укрепление независимого государства. Увы, такая книга не могла появиться, т.к. уже в конце прошлого века была закрыта Академия наук Туркменистана. Поэтому в 2001 г. появляется книга “Рухнама” (Книга о духе), автором которой стал первый президент Туркменистана Сапармуат Ниязов - туркменбаши. Таким образом, к туркменчилику в жанре этнической юриспруденции Н. Ломакина, добавился туркменчилик политический, в котором, вопреки науке, идеализировалось прошлое туркменов, но не ставилось цели систематизировать обычаи и традиции. Подчиненная задаче политического управления и создания для этого соответствующей идеологии культурного изоляционизма и национального самолюбования, книга “Рухнаме” несла и несет все в себе все то негативное, что приписывалось туркменчилику советской цензурой - национализм и выпячивание всего туркменского перед нетуркменским. Не случайно, что именно при Туркменбаши в Конституции страны появляется статья, предусматривавшая преследование государством человека за несоблюдение национальной морали и национальных обычаев-традиций (!?).
Задача новой книги
Задача новой книги - изучение туркменчилика в контексте сравнительно-исторической культурологии. В ней сделана попытка изучения туркменчилика методом собирания и описания глоссов - устоявшихся в народном языке лексем, характеризующих жизнь туркменов. Этнолингвистический принцип систематизации знаний о туркменчилике важен потому, что жизнь туркменов протекает по уже модернизированным, но все еще неписанным нормам и изустной традиции передачи знаний о них из поколение в поколения. Только зная, что представляют собой этнические глоссы, что под ними понималось и понимается теперь можно проникнуть во внутренний мир народа, понять логику его поведения, его психологию и соответствующие трансформации. Раскрытие содержание глоссов одновременно есть и способ систематизации кодов туркменской повседневной (бытовой) культуры.
Книга адресована туркменам, которые испытывают ностальгию по изучению своего прошлого, но не имеют такой возможности из-за незнания или слабого знания туркменского языка. Сюда же можно включить и туркменов-билингвов, знающих туркменский и русский языки, но испытывающих трудности из-за отсутствия обобщающей даже в справочном варианте книги о культуре эпохи туркменчилика, т.е. господства обычного права. Наконец, книга будет полезной собственно русскому и русскоязычному читателю, начинающему с той или иной целью изучать Туркменистан и его автохтонное население. Знание вербальных кодов, маркирующих важнейшие элементы туркменской культуры на начальном этапе может компенсировать начинающим туркменоведам незнание туркменского языка и найти благорасположение к ним в общении с туркменами.
Книга содержит свыше 550 терминов и лексем, которые расположены по тематическим разделам, а внутри них - в алфавитном порядке. В книге туркменские глоссы включены в систему этнологических представлений о культуре и истории туркменов. В отличие от первого издания (см. «Русский иллюстрированный словарь быта туркменских народов. М., 2009) большая часть разделов сопровождается этнографическими текстами о современных подходах в изучении различных сфер туркменской культуры, в том числе этнической истории, общественных и семейных отношений, религиозной практики, духовной и материальной культуры, топонимики и т.д. Работа в целом и отдельные ее глоссарные статьи снабжены обширным списком литературы и большим количеством редких фотографий. Книга никогда бы не могла быть написана без огромного вклада в туркменскую этнографию выдающихся ученых: Г.И. Карпова, Я.Р. Винникова, Г.П. Васильевой, Г.Е. Маркова, К. Овезбердыева, С. Атаныязова, В.Н. Басилова, Н. Нурклычева, М.Б. Дурдыева, А. Джикиева, К. Нурмухамедова, Ш. Аннаклычева, Ю.Е. Брегеля, А.С. Морозовой, А.Ю. Якубовского, В.Г. Мошковой, А. Оразова, К. Пирлиева, С.М. Демидова и мн. др.
Работа над этнографическим словарем туркменчилика должна вестись постоянно, это фундаментальная задача туркменской исторической науки, без решения которой невозможна полноценная реконструкция прошлого нации, понимания взаимосвязи и противоречий этапов и стадий ее развития, трансформаций под влиянием других культур.