Часть 6: Ковры и огузы
Несмотря на то, что уже во времена Екатерины II восточные ковры стали предметом роскоши в Западной Европе, долгое время не существовало ни знаний о том, откуда эти ковры, ни каких-либо научных классификаций ковров. Как, впрочем и знаний о самих туркменах.
Первоначально, ковры относили к разновидности изделий номадов, включая их в группу ковров Малой Азии. Их также ошибочно называли «бухарскими» (хотя в Бухаре и ее окрестностях ковры не производились), продолжая недоразумение по аналогии с грецкими орехами, которые никогда в Греции не росли (но их продавали греки, как и туркменские ковры - бухарские купцы). После присоединения Туркестана к России и образования Закаспийской области, закаспийские ковры именовались «текинскими» или коврами Русского Туркестана. Туркменские ковры, вывозившиеся через Каспий на Кавказ из Персии, назывались «персидскими». Ковры, вывозившиеся из Закаспия прямо на Кавказ (ковры йомудов), включали в «кавказские» (Дудин С.М. 1926 С. 91).
В своем кратком вступительном слове к альбому начальник Закаспийской области А.А. Боголюбов (и капитан Ф.А. Михайлов) первыми сделали попытку назвать вещи своими именами и показать «племенную» (теоретически наиболее перспективную и дробную) классификацию туркменских ковровых изделий. Они выделили три группы. В первую - салырскую включили салыров, сарыков, теке, часть эрсари (родовые группы кизилаяк и дяли). В йомудской группе показали: йомудов, огурджалы, геокленов, човдуров, абдалов, ходжи. В эрсаринской: бешир, чакыр,алиили, тонча, топча, каракалпаков. Последние включены в туркменские не по недоразумению. Каракалпакские ковровые орнаменты (восьмиконечный медальон с четырехчастным делением и диагональной расцветкой) чрезвычайно близки туркменским (включая узбеков племени «туркмен» Нурата), что говорит о древних этногенетических связях двух народов (Береснева Л.Г. 1994).
В последующем С.М. Дудин добавил, разделив в этом списке ковры туркменов ахатеке и марыйских теке, а также выделил «керкинскую группу», включавшую в себя ковры кизилаяк, бешир и чаршанга. Позднее, В.Г. Мошкова прибавила к текинским коврам, ковры туркменов-ата, в эрсаринскую группу - арабачи, в йомудскую - шихов.
Таким образом, список этнических разновидностей туркменских ковров при детальном рассмотрении достаточно широк и, думается, далеко не полон. К примеру, в рамках эрсаринского существовал еще и сакарский орнамент. Г.П. Васильева подтверждает факт ковроткачества у туркменов-ата (особенно из подразделения багаджа), но до коллективизации. С образованием колхозов ковроделие у этого народа прекратилось. При этом, Г.П. Васильева подчеркивала, что атинцы ткали отличные от туркменов-теке ковры. В свете этого наблюдения не ясно, почему В.Г. Мошкова включила ковры туркменов-ата в группу текинских ковров (Васильева Г.П. 1948).
Разработанная Боголюбовым-Михайловым классификация туркменских ковров по регионально-племенному признаку, дополненная работами С.М. Дудина и В.Г. Мошковой, не утратила своего значения и по настоящее время. Более того, просматривая литературу, замечаешь, как в советский период эта классификация суживалась, упрощалась с учетом того, что некоторые из регионов утрачивали традиции ковроделия и в не меньше степени потому, что в советское время не принято было акцентировать внимание на «племенных» различиях внутри туркменской советской нации.
Все свелось, главным образом, к текинским, йомудским, эрсаринским, пендинским коврам. О салырских коврах, например, оговаривалось, что они и есть пендинские. При этом, не смущаясь, запутывали классификацию: указывали, что пендинские ковры - это ковры и Тахтабазара, и Серахса (Доводов Н., Ходжамухамедов Н. 1983 С. 16). Но Серахс не находился в местности Пенды. Просто салыры переселились туда в свое время теснимые теке и сарыками.
Особо следует сказать о салырских коврах. С древним салырским гелем, так или иначе, связаны все ковры тюркских народов Кавказа, северного Афганистана, Ирана и Турции, не говоря уже о Туркменистане. Салыры вели свое происхождение от Огуз-хана. Следовательно, их ковры должны были сохранитье влияние огузов и их культуры. Однако у салыров нет медальона под названием «огуз-гель». У них есть медальон «гарлук», что указывает на связь салыров с древними карлуками, основателями карлукского каганата, народом, соседствовавшим с Огузами, входившим в огузскую конфедерацию, но не сливавшимся с ними. Ниже мы покажем, что орнаменты туркменов имеют мало общего с огузами.
Если исходить из того, что собственно первыми и действительными этническими символами следует считать родовые и племенные тамги, то нельзя не отметить, что прямое отношение орнаменты ковров к реальным этническим символам туркменов имеют далеко не во всех случаях. Даже тогда, когда ковер носил этническое имя, это имя могло принадлежать не авторам медальона, а тем, под чьим патронажем находились этническая группа, ткавшая ковры.
Родовые тамги туркменов в туркменском ковровом орнаменте встречаются удивительно редко. Называя ковры именами «племен», их территориальных групп туркмены никогда не возьмут на себя смелость сказать, что, к примеру, салыр-гель является всесалырской тамгой, некой «государственной печатью» племени (народа). Это допустимо только в иносказательном, переносном, литературном, обыденном смысле. Более того, как было замечено ранее, сами салыры не спешили расстаться с названиями медальонов иного народа – карлуков («гарлык-гель»).
В.Г. Мошкова выделила в особую группу у туркменов ковры с геральдическими символами. Она попыталась доказать, что между тотемными символами огузских союзов и медальонами туркменских ковров есть прямая связь. Ее не насторожило хотя бы то, что главным цветом огузов был черный цвет, тогда как у туркменов он красный, что главным музыкальным инструментом огузов был барабан. И черный цвет и барабан были унаследованы сельджукидами, но ни то ни другое не стало органической частью туркменской культуры.
В.Г. Мошкова находилась в плену, господствовавшей в советское время концепции огузского происхождения туркменов. В готовившейся при ее жизни, но вышедшей через год после ее смерти книге первой тома 1 «Истории ТССР» подчеркивалась огромная роль огузов как организующего начала в формировании туркменской народности (История ТССР. 1957. С. 256).
Все тотемы огузов - это птицы (орлы, кречеты, соколы). Даже при самом внимательном рассмотрении мы не найдем в медальонах туркменских ковров птичьей геральдики огузов. В.Г. Мошкова же считала, что их образы там есть, но они схематизированы. Увы, птицы,, показанные в туркменских ковровых орнаментах и узорах не хищные, а фазаны и дрофы. Наряду и в большей степени мы встречаем в названиях гелей туркменов: кабана, буйвола, собаку, коня, верблюда, двурогих существ, баранов, козлов и пр.), а также обширный список стилизованных, геометризированных узоров растительного происхождения.
На это же указывал в свой небольшой работе задолго до В.Г. Мошковой искусствовед Ф. Гогель (1927. С. 10, 12). Это же подтверждается туркменским ученым С. Мурадовой, которая в своей диссертации классифицируя по группам орнаменты туркменских ковров не нашла оснований выделить птиц в отдельную группу, указав слово «гуш» (птица) в разделе фауны, наряду с лягушками, кабанами, козлами, черепахами, скорпионами и т.п. (Мурадова С. 1968).
Тем не менее, следуя традициям В.Г. Мошковой, миф о том, что туркмены копировали птичьи племенные тамги-гели огузов получил свое продолжение в исследованиях Г. Сауровой, которая также как и В.Г. Мошкова исходила из особой роли огузов в этногенезе туркменов. «Стройная родоплеменная организация огузов, определяющая существование особых племенных и родоплеменных тотемов и тамг, - писала Г. Саурова, - послужила главной причиной формирования своеобразных племенных эмблем и в искусстве ковра. Ими-то и явились гели» (Саурова Г. 1968. С. 25). Увы, дальше этого обобщения Г. Сайрова не пошла, показать огузские медальоны в туркменских коврах она не захотела и не смогла/
Отрицательный результат - тоже результат. Разрыв между тотемами огузов и ковровыми медальонами туркменов показывает, что между огузами и туркменами либо нет прямой связи, либо мы имеем дело с традицией (огузской и туркменской), когда тамги племен и родов не проецировались на ковровые орнаменты и поэтому нет смысла ставить вопрос об отсутствии прямой связи между огузами и туркменами. Второе надо исключить, ибо родовые тамги огузов исстари имели значение не только родовых знаков собственности, но и родовых символов, обладающих чудодейственной силой оберегов (Еремеев Д.Е. 1971. С. 92).
Туркмены и огузы, вероятнее всего, - не одно и то же. Туркмены - лишь часть огузов, причем не всегда этногенетическая, чаще политическая. Они были свободными (номинальными) членами конфедерации огузов, наряду с карлуками и другими народами эпохи IX-XII вв. Более того, в отдельных ситуациях не туркмены, а сами огузы становились политической частью туркменов. И в том и другом случае, политические объединения оказывали влияние и на культурное смешение, которое, как мы видим, не следует преувеличивать.
Окончание следует.