 |
| Фотограф. к.и.н. О.И. Брусина |
Память – это жизнь и судья твоей совести и человек всегда зависит от них, ибо связан с ними всем своим существом. Лишился памяти, считай, лишился совести, а значит, и жизни.
Если художник до того как потерять память /это неизбежно, когда слишком долго задерживаешься на белом свете/, успел создать хранилище – книгу воспоминаний, воссоздающую прошлое, - значит, совершил нравственный подвиг, возвышающий его над временем.
Прошлое, как загадочный, заброшенный древний город, мимо развалин которого, быть может, проезжал не единожды, но когда, наконец, решаешься побывать в нём, осмотреть, чтобы узнать поближе, проникнуть к его таинства, то делаешь это с опаской. Пессимисты говорят, что воспоминания – это человеческие проклятия, вызывающие боль, так как они уводят в прошлое. Навряд ли с подобным утверждением можно согласиться полностью, что это – только «проклятия». Боль, да, но какая это – боль? Боль врачующая, как бальзам для души. Так это же «сладкая каторга», как говаривал незабвенный Юлиан Семёнов, обращаясь и к страницам пережитого.
Так уж случилось, что за воспоминания я взялся поздновато, на стыке веков, на стыке тысячелетий. Жаль! Жаль, что за мемуары, воспоминания мы садимся в зрелом возрасте, людьми старыми, когда на смену остроте и свежести впечатлений, приходят зрелые, я бы сказал, нередко консервативные чувства. Бытует по этому поводу шутка, не лишённая доли истины: «Хочу начать воспоминания, пока ещё всё помню» – «Большинство мемуаров пишется тогда, когда их авторы уже ничего не помнят».
Согласитесь со мной, что ненормально о детских впечатлениях, о юношеском восприятии окружающего мира писать глазами взрослого, повидавшего жизнь человека. Старые люди часто не понимают, порою, не хотят понимать молодых. А если чувствуешь с прошлым некую психоэнергетическую связь? И я призываю Всевышние Силы, Святой Дух Предков дать мне силы и терпения, чтобы осмыслить и постичь суть того, отчего меня отделяют многие десятилетия.
Что же нас ждёт в веке XXI-ом? Никто не знает, как не знали о том наши деды, отцы, начинавшие ХХ-й век. Легче сказать, как прожили его. Об этом и хотелось бы рассказать, не претендуя на полноту картины всей жизни, развернувшейся на глазах не одного поколения, в том числе и моего.
То, о чём я намереваюсь поведать – это лишь штрихи, эпизоды из жизни одного человека, принявшего эстафету своих предков и прожившего почти целиком этот век. Разумеется, жил я не сам по себе, а в обществе, при определённой системе, по её законам и нормам морали. А жить в обществе и быть свободным от него, как известно, невозможно. Сия же книга – повествование, как обо мне, так и о людях, окружавших меня, о событиях, явлениях, участником или свидетелем коих довелось мне быть.
ХХ-й век – век революционных бурь, век крушения тысячелетней Российской империи во главе с монархом Николаем Палкиным, очевидец становления тоталитаризма и его краха, развала СССР, жесточайших локальных войн и кровавых межэтнических конфликтов.
На глазах моего поколения Туркменистан, объявив себя независимым, нейтральным государством, на деле не стал таковым, превратившись в сырьевой придаток мировой экономической системы, девальвировав многие нравственные ценности. Страна, чей народ, деградируя духовно, подошла к краю пропасти, куда её привели равнодушные серые посредственности, возомнившие себя «гениями», «великими» мира сего и даже посланниками Аллаха на земле.
Как бы мне ни хотелось обойти политику, но это, видимо, нелегко, ибо политика – это жизнь и вне её немыслимо ни одно общество, ни один писатель, если он считает себя выразителем дум народных.
Писатель – это судьба и душа народа. Истинный художник, вбирая в себя боль за насилуемую Родину, тем самым облегчает участь своего народа, участь каждого человека. Однако не у всякого «писателя» хватает на то гражданского мужества, не каждый может достойно нести по жизни это высокое знамение, нередко его личное «я» заслоняет интересы общества.
На земле туркменской писателю при всех правителях жилось и живётся тяжело, против сильных мира сего он всегда сражался в одиночку. Как сто лет назад, так и сегодня. Так было и в эпоху Махтумкули и Кемине, мало что изменилось и во времена Берды Кербабаева и его современников. Те, кто ныне стоят у кормила государства, определяя политику страны, пожалуй, не имеют представления, что её честь и величие прибывает величием писателя. А жаль! Ведь слава и державность Туркменистана – это не только её территории, богатые газом и нефтью, но и великие тени его мастеров слова и кисти, полководцев, государственных и общественных деятелей, славных сынов и дочерей народа, сохранившихся в его благодарной памяти.
Память! Как хватает она меня за душу, навевая светлую грусть, что хочется посетить те места, где побывал в молодости и в другие былые времена, вернуться в те годы, вспомнить встречи, разговоры… Понимаю, что это несбыточно, невозможно, как невозможно уйти от себя, от дел, забот повседневных, которых /как ни странно!/, с годами прибывает всё больше и они захлёстывают тебя грохочущим селем.
Память! Ностальгия! Удивительные, волшебные свойства человеческого разума, его сердца. Лишь слабый толчок – словом, видением, запахом, шумом, музыкой… и ты весь в прошлом, перед глазами предстают картины пережитого… Какое это счастье обладать таким чувством!
Мои воспоминания о днях минувших в двух ипостасях: моей, подростка, юноши, солдата, журналиста, писателя, государственного чиновника – как мне всё представлялось и виделось больше «снизу», чем «сверху» и моих родителей, отца, матери, близких, сородичей, немало поведавших о прошлом, как они оценивали пережитое, виденное.
Мой старик, родившийся на рубеже двух веков – XIX-го и XX-го и умершего в полном сознании на исходе XX-го столетия, повидал на своём веку такое, что иному и в страшном сне не могло присниться. Когда ему перевалило за девяносто, он и тогда сохранил ясность ума, трезвость суждений, часто ездил, встречался с родственниками, живущими в разных концах республики, много читал, следил за событиями, происходящими в стране и за рубежом, заинтересованно их обсуждал. А на исходе своего девяностолетия он не давал мне покоя: «Свози меня на Мангышлак, хочу повидать родные места, могилы своих предков и, если Аллаху будет угодно умереть на этой священной земле и быть похороненным, где спят мирным сном мой отец, дед и все пращуры мои…»
Как же мне видится прошлое с вершины веков? О том мне хочется поведать в меру своего восприятия и умения.
Предисловие к трилогии Р. Эснова "Память поведай миру" (М., 2015 г.)
