С. КОРЗУН: Всех приветствую, Сергей Корзун – это я. Мой сегодняшний гость – Андрей Макаревич, музыкант. Так у меня написано в программе. Все верно?
А. МАКАРЕВИЧ: Да, в общем, все верно.
С. КОРЗУН: Здрасьте, Андрей Вадимович.
А. МАКАРЕВИЧ: Здрасьте.
С. КОРЗУН: Собственно, с музыки, наверное, и начнем. Тут после некоторого, уж не знаю, как сказать, перерыва или не перерыва, подкатил очередной юбилей. Шутка сказать: 45 лет!
А. МАКАРЕВИЧ: Ужас, на самом деле. Я как-то стараюсь к этому с юмором относиться.
С. КОРЗУН: С какого момента, кстати, ведете отсчет?..
А. МАКАРЕВИЧ: С того момента, как группа стала называться «Машиной времени». Это был 1969 год. Это был переход из 9-го в 10-й класс.
С. КОРЗУН: Как раз, да. Ну, в общем, слава богу. И по этому поводу, по поводу 45-летия концерт из целых 45-ти песен. Трудно себе это представить, это сколько часов надо?
А. МАКАРЕВИЧ: Я думаю, что это 3 с небольшим, где-то 3-15 – 3-20. Мы еще не хронометрировали. Репетируем уже сидим довольно долго, потому что хочется, чтобы это шикарно прошло во всех отношениях. Очень прошу всех, кто к нам собирается прийти, прямо с завтрашнего дня начать молиться по поводу того, чтобы не было дождя.
С. КОРЗУН: Это суббота следующая. Там обещали вообще на следующей неделе такое небольшое похолодание.
А. МАКАРЕВИЧ: Да, обещают, собаки. Значит, похолодание – бог с ним. А вот чтобы дождя… Мы, конечно, и при дожде играли, это бывало, это тоже будет весело. Но все-таки без дождя приятнее.
С. КОРЗУН: Ну, если власти городские не разгонят, то разведем руками. Те, кто придут, разведут руками.
А. МАКАРЕВИЧ: Вот это будет происходить на главной аллее парка Лужники прямо вот от главных ворот по направлению к большой арене. Места там много, так что приходите все.
С. КОРЗУН: Киловатт хватит на всех?
А. МАКАРЕВИЧ: Я думаю, что должно хватить на всех, мы напридумывали всяких штук, чтобы это был не просто дежурный большой концерт, а все-таки чем-то бы он запомнился. Ну, во-первых…
С. КОРЗУН: Танцевать будете?
А. МАКАРЕВИЧ: Танцевать, я надеюсь, будут те, кто будет перед сценой у нас в зале. Мы будем записывать этот концерт очень качественно в смысле звука, а снимать мы его не будем. Но мы предлагаем всем, обычно запрещают пользоваться фото и видео аппаратурой, мы говорим: нет, ребята, наоборот, снимайте все. И вот если у кого хорошо получится, присылайте нам на адрес, который мы вам прямо там сообщим, и потом из этого мы смонтируем настоящее народное видео вот этого концерта.
С. КОРЗУН: А ничего так фишка.
А. МАКАРЕВИЧ: По-моему, хорошо должно быть. Потом мы придумали красивую акцию для фонда Чулпан Хаматовой и Дины Корзун «Подари жизнь», потому что на следующий день у нас День защиты детей, к несчастью, их пока надо защищать. Акция будет так выглядеть: мы произвели красивые такие, уникальные памятные билеты на наш концерт. Для прохода они не нужны, вход свободный. Но каждый, кто сделает пожертвование в фонд, любое, получит за свое пожертвование вот этот билет, который можно просто повесить на стенку, он красивый, он этого заслуживает. Я очень надеюсь, что все наши поклонники нас не подведут. Я обожаю Чулпан Хаматову, я ей доверяю безгранично, и я очень хочу, чтобы мы собрали какую-то достойную сумму.
С. КОРЗУН: Ну, в общем, всем известно, что вы животных защищаете, бездомных и прочее, и детей, оказывается, тоже.
А. МАКАРЕВИЧ: Оказывается, и детей.
С. КОРЗУН: Значит, еще раз. Состоится это в следующую субботу, но в зависимости от того, кто когда слышит этот эфир, он может и повторяться. Мы-то в прямом эфире сейчас в субботу и число у нас (посмотрел на программу) 24 мая.
А. МАКАРЕВИЧ: А будет это 31-го, последняя суббота мая 31 числа, в парке Лужники в 7 часов вечера.
С. КОРЗУН: Вход свободный.
А. МАКАРЕВИЧ: Вход свободный.
С. КОРЗУН: Абсолютно свободный. Кто играет, теперь скажите. По музыке обещали, давайте по музыке и скажем.
А. МАКАРЕВИЧ: Играет исключительно «Машина времени». Мы подумали, что стало уже какой-то нездоровой традицией приглашать на такие мероприятия всех музыкантов, которые когда-либо в группе играли, это было, и лично нам это уже надоело. Мы будем играть сами. Для того, чтобы был праздник уже заранее какой-то, пока люди будут собираться, мы пригласили, что называется, на разогрев, замечательный диксиленд Кости Гевондяна. Это музыка, которая при любой погоде поднимает настроение. И они перед нами вот это настроение, я думаю, создадут.
С. КОРЗУН: Андрей Макаревич, 45 лет, шутка сказать, «Машине времени»! 45 песен в следующую субботу 31 мая в Лужниках, начиная с 7 вечера.
Ну, вот я начал с того, что представил вас как музыканта, собственно, так вас и представляют. А я еще могу представить совершенно по-разному, в общем, как видного деятеля музыкальной шеренги «пятой колонны», например, как и представляют. В последнее время становитесь известным благодаря творчеству молодых, там, артистов самых разных видов, и в «яйцах чужого» видели вас, и здесь, напротив «Эха Москвы». Добавляет самоуважения, или наоборот, огорчаетесь по этому поводу?
А. МАКАРЕВИЧ: Я не огорчаюсь по этому поводу. Я стараюсь на это не обращать внимания, потому что, ну, слушайте, если по каждому поводу портить себе настроение, то это мы так далеко уедем. Есть довольно большое количество людей, мнение которых для меня ценно. И по счастью, у меня такое ощущение, что мне их убеждать не в чем. Я все время подчеркиваю, что вот относительно своей позиции я не претендую на какую-то абсолютную правду. Вот это я так считаю, и неоднократно говорил: я буду рад, если бы кто-то меня переубедил, скажем, относительно Крыма, но используя все-таки какие-то разумные аргументы. К сожалению, я слышу только хамство и ругань. Вот никто ничего разумного мне пока на этот счет не сказал.
С. КОРЗУН: А мнение свое меняете с течением времени? Мы с вами встречались, дай бог памяти, в 2008 году, то есть, 6 лет назад.
А. МАКАРЕВИЧ: Да.
С. КОРЗУН: Это был период, когда, собственно, президентом становился Дмитрий Анатольевич Медведев. И вы даже выступили на концерте тогда, что многих повергло в некоторое недоумение. И тогда точно так же вы говорили, что вы делаете то, что вы считаете нужным. Вот за эти 6 лет произошло что-то, что изменило ваше отношение к происходящему?
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, надо сказать, что в том году еще и Путин был не таким, как сегодня. И на Дмитрия Анатольевича Медведева не один я, по-моему, большая часть населения нашей страны возлагала надежды, иначе бы за него не проголосовали. А его, все-таки, выбрали. Вот. Ну, свойственно очаровываться людям, что же делать, это вполне человеческое.
С. КОРЗУН: И вы не исключение. Вы говорили как раз в той программе, процитирую: идеальную власть я не видел ни разу, не думаю, что она есть в какой-либо стране, так же как и идеальных правителей. Мы дальше от идеала ушли? Или двинулись в сторону идеала все-таки?
А. МАКАРЕВИЧ: Идеальных я действительно не видел. Но меня больше всего сейчас не правители волнуют, честно говоря, потому что когда вся страна с восторгом смотрит в рот одному человеку, уже неважно, хороший он или плохой. Он все равно, рано или поздно, ошибется, потому что nobody's perfect, никто не совершенен. И вот тогда расхлебывать начинают это все. Вот я с трудом представляю себе в действительно демократической стране вот такую ситуацию. У нас почему-то это происходит постоянно: и со Сталиным, и с Брежневым, и с Хрущевым. Ну, Андропов и Черненко – как-то по времени не хватило до этого дойти. Подольше бы они поцарствовали, было бы то же самое. Почему это происходит, я не могу понять.
С. КОРЗУН: Ну, что ж, есть тут несколько вопросов, как раз по поводу взаимоотношений ваших с руководством. Давайте их задам. Несколько вопросов, отобрал я примерно 2 странички из огромного количества, которые пришли на эту программу. Но такого количества мути и пены, еще раз отмечу, в общем, давно у нас не было, как-то в последнее время появилось. Мутные, пенные не беру.
Вопрос Монферана: «Андрей, осталось ли у вас желание писать Путину письма?»
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, я могу сказать, что и тогда-то не было этого желания. Это называется, психанул. Это вот когда эмоции перехлестывали, я понимал, что мне для облегчения собственного состояния это необходимо сделать. Я был далек от иллюзий относительно того, что он с утра сядет за стол и начнет день с чтения моего письма. Маловероятно. Но я не вижу смысла вообще сейчас делать какие-то политические заявления по одной простой причине: те, кто думает так, как я, они и так думают, как я. Те, кто думают не так, с ними сегодня разговаривать бессмысленно, потому что они ничего и никого не слышат, кроме себя и собственных криков. И надо, чтобы прошло какое-то время, пока у них пелена с ушей, с глаз упадет.
С. КОРЗУН: Она сама по себе упадет?..
А. МАКАРЕВИЧ: А все проходит. И это пройдет.
С. КОРЗУН: «При СССР били, - пишет Александр, - сейчас бьют власть, и Ты (с большой буквы) прежняя или наоборот?»
А. МАКАРЕВИЧ: Не понял вопроса.
С. КОРЗУН: При СССР «Машину» били? Ну, били немножко.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, долбали, конечно. Да. Хотя я не могу сказать…
С. КОРЗУН: И сейчас, в общем, вернулось. Вопрос в том, что все остались на своих позициях, и власть, и Андрей Макаревич?
А. МАКАРЕВИЧ: Я могу сказать, что вот не так. Скажем, в конце 70-х или, скажем, в середине 80-х, нас как раз долбала власть. А весь народ нам сочувствовал. А сейчас, кстати, власть-то нас не долбает. А вот такая волна ненависти от тех, кто кричит: «Ура! Крым наш!», - да, это есть, но я уверен, что их меньше, чем тех людей, которые к нам относятся так же, как и относились. Потому что мы играем концерты, и зрителей в зале не стало меньше, и все идет так, как шло.
С. КОРЗУН: А чего тогда менять-то? Как раз вопрос по этому от Ольги: «Почему стало тесно в творчестве? Именно оно дает человеку ту свободу, о которой вы столько…»
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, почему вы считаете, что стало тесно в творчестве?
С. КОРЗУН: Отвечайте Ольге.
А. МАКАРЕВИЧ: Я не считаю этого, я не испытываю никакой тесноты в творчестве. Наоборот, мне кажется, что круг того, чем я занимался, и в музыке в первую очередь, очень здорово расширился за последние годы. И я прошу только о том, чтобы времени мне было побольше, потому что планов и желаний очень много.
С. КОРЗУН: А зачем ввязались в политические действия? Потому что участие и поддержка одной из партий, я имею в виду как раз «Гражданскую платформу», это и есть действие политическое.
А. МАКАРЕВИЧ: Я вижу в Михаиле Дмитриевиче Прохорове реальную альтернативу власти. Власть у нас рано или поздно сменится. И программа «Гражданской платформы» абсолютно соответствует моим представлениям о том, как страна должна жить, вот и все. Все совпадает.
С. КОРЗУН: А дальше? На выборы пойдете?
А. МАКАРЕВИЧ: Конечно. Конечно, пойду.
С. КОРЗУН: Многие сейчас пеняют «Платформе» как раз на то, что и Прохоров, и Прохорова Ирина не идут на эти выборы.
А. МАКАРЕВИЧ: И правильно делают. Ребята, ну, хватит вождизма-то, вот этого уже, понимаете? Ну, партия – это не один человек и не два человека. А Лёня Ярмольник, например, идет Московскую думу. И я знаю…
С. КОРЗУН: И вы идете?
А. МАКАРЕВИЧ: Я не иду. Хотя…
С. КОРЗУН: Вопрос был в этом.
А. МАКАРЕВИЧ: Я объясню, почему нет. Мне хочется пока еще немножко позаниматься музыкой. Я понимаю, что совмещать это просто физически не получится. Но Лёня идет туда не лицом торговать, а действительно участвовать в работе Московской городской думы. Он человек очень деятельный, между прочим.
С. КОРЗУН: И, соответственно, в думе будет работать, если пройдет?
А. МАКАРЕВИЧ: Будет работать, если пройдет, да, совершенно верно. Я надеюсь, что пройдет.
С. КОРЗУН: Вы человек, ну, которого, как мы уже говорили, советская власть вначале не признавала, не принимала, и даже гнобила. Мне говорили в интервью о том, что за плечом вот эти люди в штатском, в общем, стоят. Это время возвращается, либо нет?
А. МАКАРЕВИЧ: Оно немножко другое. Я не был в 30-х, но у меня ощущение, что сегодня больше на 30-е годы похоже, чем на 70-е. К сожалению. Хотя и в 70-х, в общем, мало было радости.
С. КОРЗУН: В чем именно на 30-е? В чем 70-е были лучше, чем?..
А. МАКАРЕВИЧ: А вот в этом неожиданном фанатизме определенной части масс, которые вот за Сталина в огонь и в воду. Вот я очень боюсь фанатиков, они перестают видеть и престают слышать, к сожалению. Но очень хотят что-то делать при этом. Сегодня слушал какое-то радио утром по поводу того, что какой-то был инцидент в метро, значит, какие-то украинские националисты, молодые парни кричали какие-то оскорбительные лозунги, завязалась драка.
С. КОРЗУН: Да, обсуждалось сегодня на «Эхе Москвы».
А. МАКАРЕВИЧ: Да-да. И потом начались звонки от слушателей. Суббота, утро, хорошая погода: «Расстрелять! Повесить! Я всегда хожу с пистолетом!» Ребята, успокойтесь! Вы что, с ума посходили, что ли? Всем так пострелять уже хочется? Да, это мерзко, когда кричат какие-то нечеловеческие лозунги, да еще на твоей территории. Но куда мы рвемся? Я, кстати, очень бы посоветовал быть точнее в терминологии, потому что мы немножко уже устали от слова «фашисты», мы его слышим из каждого утюга на протяжении месяца. Действительно, на Украине есть националисты на западе. Это правда. А что касается фашизма, давайте вспомним признаки фашизма. Это прежде всего: возвеличивание и абсолютизация лидера, это агрессивная ура-пропаганда, это зачистка информационного поля и создание единомыслия. Давайте подумаем, на что это похоже, на Украину или на что-нибудь еще. Поэтому давайте с терминами как-то повнимательней.
С. КОРЗУН: А на Украине что? Давайте попробуем разобраться.
А. МАКАРЕВИЧ: На Украине гражданская война. К сожалению, гражданская война и к сожалению, прошел момент, вот тот Рубикон, когда ситуация становится неуправляемой. У меня есть ощущение, что пока она еще была управляемой, и была возможность все решить миром…
С. КОРЗУН: Это до какого времени? Пока кровь не пролилась на Майдане?
А. МАКАРЕВИЧ: Да нет, пожалуй, и попозже, пока не начались вот эти республики все. Даже после Крыма еще можно было что-то сделать, хотя он очень подстегнул к этой конфронтации украинской. У меня ощущение, что наша власть не очень хотела мирить стороны, наоборот, так профессионально-профессионально разжигала вот эту вражду. Я не знаю, я не политик, может быть, России выгодна раздробленная Украина. Но мне кажется, что одна большая страна – это лучше, чем пять маленьких беспомощных. Мало того, нашему президенту Путину кажется точно так же, иначе у нас не приняли бы закон о посягательстве на целостность наших границ. Попробуй у нас сейчас референдум иди, устрой. На десяточку сразу по закону. Почему у нас одни стандарты для нас, а другие стандарты для них? Я не знаю.
С. КОРЗУН: Мы говорим, почему у них одни стандарты, там, для Балкан, например, для Югославии бывшей, а другие для Сирии…
А. МАКАРЕВИЧ: Это, знаете, какой принцип? Вот если соседний Ванька ворует, значит, и мне можно. Это так себе принцип. Америку осуждали за это дело. Я понимаю, что против них ввести санкции сложнее, чем против России. Но мир их осуждал, и внутри Америки было большое движение, которое было против. Тут вот какая штука: есть взаимоотношения между властями, правительствами стран, они очень прагматичны, они достаточно циничные, они преследуют геополитические интересы, они знают многое из того, о чем не знаем мы. А есть отношения эмоциональные между людьми, между народами. И вот народы планеты сейчас к нам относятся очень плохо. Потому что с точки зрения простого человека это выглядело так: вот жили-жили с соседом дружно и мирно рядом, а потом у соседа дом загорелся, а мы у него под это дело огород оттяпали. Это по-человечески некрасиво.
С. КОРЗУН: Да, ладно! Это буржуазная пропаганда.
А. МАКАРЕВИЧ: Да, конечно, это пропаганда. Но, к сожалению… Я не понимаю, зачем стоило тратить столько сил и денег на Олимпиаду, блестяще ее провести, чтобы мир увидел, что мы вообще в первом ряду ведущих стран, можем все сделать так же, как ведущие страны. И потом, спустя две недели, все это коту под хвост пустили. Ну, почему?
С. КОРЗУН: А это уже бандеровцы виноваты.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, конечно. Только они.
С. КОРЗУН: Несколько вопросов противоположных, с оценкой. Человек подписался Волжский4: «Андрей, вам не стыдно за «марш предателей» против войны, которой не было? Сейчас на Украине идет война, и где марш?» Ну, и два человека, которые Геннадий из Москвы и Сергей Попов, которые подписались, оба говорят, что шли вместе с вами в этом марше против войны. Геннадий спрашивает: «Есть ли хоть малая толика нашей заслуги в том, что не состоялось широкомасштабное вторжение?» А Сергей, соответственно: «Если начнется полномасштабная война с Украиной, возможно ли в России антивоенное движение, сравнимое с тем, что было в США против Вьетнамской войны?»
А. МАКАРЕВИЧ: Отвечаю по порядку. Во-первых, фашистский марш против войны – это как-то уже странно звучит.
С. КОРЗУН: «Марш предателей» против войны – точная цитата.
А. МАКАРЕВИЧ: Это очень забавно. Шли мы тогда против войны, именно против той, которая сегодня, к сожалению, на Украине происходит. Ее могло не быть. Мы старались мир от этого уберечь. Очень надеюсь, во всяком случае, судя по тому, что сегодня происходит, что не будет вторжения наших войск на Украину. Будут они разбираться сами, долго и болезненно, боюсь. А насчет того, возможно ли у нас такое антивоенное движение, как в Америке? Возможно, но, конечно, не такое, как в Америке, потому что граждане Америки изначально гораздо более самодостаточные и свободные люди, чем граждане наши.
С. КОРЗУН: А марш этот не впустую прошел? Вы не разочаровались?..
А. МАКАРЕВИЧ: А мы не знаем. Мы откуда знаем, как наше слово-то отзовется? И вообще, что на что повлияло. Просто делаешь то, что считаешь нужным делать, вот и все.
С. КОРЗУН: Марина, читаю ее вопрос: «Не многие сегодня имеют мужество публично заявлять о своих убеждениях, которые противоречат официальной пропаганде. Будете ли вы делать это и дальше, если вопрос последствий для вас лично встанет довольно серьезно, например, право заниматься профессией?»
А. МАКАРЕВИЧ: Давайте думать о хорошем, а? Я вот глубоко убежден, что коллективное сознание, направленное на негатив, этот самый негатив в нашей жизни и формирует. Давайте все вместе думать о хорошем, прежде всего о том, что не понадобится больше мне выступать с политическими заявлениями, я очень хочу заниматься музыкой и литературой. И вот хотел бы я вот только этим. И если наша власть будет делать, с моей точки зрения, вещи верные и достойные, я буду ей аплодировать стоя, обещаю торжественно.
С. КОРЗУН: Хороший вопрос еще от Мимино, мне показалось, что хороший: «Андрей, а, может, ну их всех, кто рвет и мечет за КПСС и КГБ? Пусть хлебнут еще раз».
А. МАКАРЕВИЧ: Да они хлебнут еще раз, просто мы вместе с ними хлебнем. Я ведь хочу жить здесь, я хочу, чтобы дети мои жили хорошо. Я никуда не хочу отсюда ехать категорически. А вот от того, что происходит сегодня, зависит то, как мы будем жить завтра.
С. КОРЗУН: Ну, вот, старшая дочь, насколько я понимаю, в Америке и…
А. МАКАРЕВИЧ: Старшая моя дочь в Америке уже лет 25.
С. КОРЗУН: Да. Можете сравнить вообще судьбу с младшими детьми, которые здесь?
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, как можно сравнить судьбу? Она взрослая женщина, она замужем, у них трое детей. Она работает в серьезной компании.
С. КОРЗУН: Вы бы хотели, чтобы младшие, скажем, там, в Америке оказались, или чтобы она была?..
А. МАКАРЕВИЧ: Я считаю, что ребенок, вот с 18-ти лет, а лучше с 16-ти, имеет право сам решать, как ему жить, где, и чем заниматься. И я никогда не буду ни на чем настаивать.
С. КОРЗУН: Они знакомы между собой, дети?
А. МАКАРЕВИЧ: Конечно.
С. КОРЗУН: Они обмениваются…
А. МАКАРЕВИЧ: Конечно, они дружат очень, естественно.
С. КОРЗУН: А вот что они говорят, ну, не друг про друга, а вот про страны, про обстановку?..
А. МАКАРЕВИЧ: А они не разговаривают на эту тему, у них достаточно других тем для общения.
С. КОРЗУН: То есть, их вот эта геополитика, которая развела, так случилось, по разные стороны…
А. МАКАРЕВИЧ: По счастью не волнует.
С. КОРЗУН: … по разные стороны Атлантического или Тихого океанов...
А. МАКАРЕВИЧ: Пока нет.
С. КОРЗУН: Смотря с какой стороны подойти к этому. Ну, вы сейчас сказали, что вы не хотите уезжать, но в каком-то интервью не так давно встретил о том, что, ну, если случится, то придется.
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, ну, если случится. Давайте, опять же, давайте…
С. КОРЗУН: О плохом не будем.
А. МАКАРЕВИЧ: Да.
С. КОРЗУН: Будем о хорошем. Пока ближайшее хорошее, напомню, это 45 лет «Машине времени», которое состоится – несколько секунд у нас, можно сказать, полминуты, до перерыва – состоится через неделю, это будет…
А. МАКАРЕВИЧ: 31 мая в парке Лужники на центральной аллее. Вот без всякой политики. Просто День рождения. Большой концерт, 45 песен, вход свободный.
С. КОРЗУН: И плакатов не будет никаких политических.
А. МАКАРЕВИЧ: Очень надеюсь. С нашей стороны точно.
С. КОРЗУН: Андрей Макаревич в программе «Без дураков» на радио «Эхо Москвы». Мы вернемся в студию сразу после выпуска новостей и короткой рекламы. Они не будут на самом деле долгими, оставайтесь с нами.
НОВОСТИ
С. КОРЗУН: Напомню, что сегодня мой гость Андрей Макаревич. И продолжим вопросом, который пришел по ходу программы уже от Алисы из Москвы: «Андрей, - спрашивает она, - вы сохранили отношения с друзьями, которые думают, не так, как вы? С Соловьевым, Ярмольником, ну, и с другими?»
А. МАКАРЕВИЧ: Сохранил, да, я считаю, что вот нас и так ссорят со страшной силой, раскалывают, и я стараюсь, чтобы на какие-то наши дружеские многолетние отношения политические убеждения не влияли.
С. КОРЗУН: Удается?
А. МАКАРЕВИЧ: Мне удается, да.
С. КОРЗУН: А каким образом? Просто уходя от разговоров?
А. МАКАРЕВИЧ: Да нет, можно даже и поговорить, но мы как-то не говорим, у нас хватает тем для разговоров на самом деле. Есть масса вещей, в которых мы совпадаем, их гораздо больше.
С. КОРЗУН: Вопрос от Ильи из Ярославля, к которому присоединяется, в частности, Электроимпульс (девушка так подписалась): «Когда, какое событие изменило ваше личное отношение к Путину? Изменилось ли оно вообще?»
А. МАКАРЕВИЧ: А у меня нет никакого личного отношения.
С. КОРЗУН: А вот смотрите, я напомню то, что было 6 лет назад в нашей беседе: «Плох тот правитель, который не слышит, не угадывает желания своего народа. А судя по тому, что Путин очень любим, он во многом угадывает».
А. МАКАРЕВИЧ: Это так, это так. Это его профессионализм, и вообще он очень харизматичным стал, коим не был, скажем, 12 лет назад. И он очень обаятелен бывает, и он замечательно проводит вот эти свои прямые линии. Ну, то есть, я понимаю, за что его любят. С. КОРЗУН: То есть, ваше отношение к нему не изменилось? Теперь к вашей оценке.
А. МАКАРЕВИЧ: Я чаще стал быть несогласным с его решениями, скажем так.
С. КОРЗУН: Коротко.
А. МАКАРЕВИЧ: Да, да.
С. КОРЗУН: Дипломатично вполне.
А. МАКАРЕВИЧ: Я кладу на одну чашу весов все плюсы, которые мы получили от присоединения Крыма, и на другую чашу весов все минусы. И вот как ни верти, у меня минусов получается гораздо больше. И у меня нет ответа на этот вопрос.
С. КОРЗУН: А в плюсах что?
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, хорошо, значит, база теперь будет военная наша на нашей территории. Ну, хорошо, большая часть населения, поверим в это дело, действительно хотела в Россию. Хотя у меня ощущение, что они сами себя запустили и довели Крым до полной разрухи. Я там бывал. И они сейчас могут валить все на Януковича, до этого они валили на Ющенко…
С. КОРЗУН: Они – кто?
А. МАКАРЕВИЧ: Жители Крыма. Вот. Но, ребята, вообще это ваша земля – ну тогда делайте что-нибудь уже. Ну что же вы довели до такой помойки это все? Мы получили Крым в страшном состоянии просто. С канализацией, которая льется в море, с разрушенными этими набережными… как после войны, которой там не было. Ну, я не знаю, я не знаю. Про минусы все ясно, по-моему, да?
С. КОРЗУН: Ну, в общем, говорилось несколько раз, но я думаю, что основные все-таки надо напомнить.
А. МАКАРЕВИЧ: Во-первых, на ближайшие годы он повиснет у нас на шее, и это из наших налогов мы будем поправлять там жизнь: проводить им воду, делать вид, что они сейчас будут жить лучше, чем мы живем. А они и поверили, а они не будут жить лучше, чем мы. Все смотрят на Москву и оттуда думают, что Россия вся живет, как Москва. Они не понимают, что если отъехать сто километров от Москвы, то зарплаты будут такие же, как в Крыму. Ну, и вот этот негатив со стороны всего мира, понимаете, можно считать, что мы правы, а весь мир не прав, но так не бывает, вот так не бывает математически, что-то здесь не то.
С. КОРЗУН: «А вот для вас лично, - спрашивает Изей, достал я этот вопрос, - Крым – это чужая земля или все же она всегда была нашей? Мы всегда считали Крым, Новороссию, Украину чужой».
А. МАКАРЕВИЧ: Что значит всегда, ребята? Ну, садитесь – два. Идите учить историю. Крым был наш, и был не наш, а он был генуэзский, а он был турецкий, а он относился к татарскому ханству. Чей он только не был. Россия его периодически хотела все время иметь как замечательный такой выход на Черное море. Получала, теряла, опять получала, опять теряла.
С. КОРЗУН: Смотрите, Андрей, но проснулось же дремавшее имперское сознание какое-то время подспудно, и вот «Крым наш», да?
А. МАКАРЕВИЧ: Я могу сказать, это реакция отчасти на чудовищную волну длительную негатива, который у нас на протяжении лет десяти шел по всем телевизионным каналам. Нам рассказывали, как мы плохо живем, какие мы неталантливые, как у нас ничего не получается, как мы проиграли это… Это создает страшную депрессию подспудную и огромные комплексы. И потом еще мы проигрывали и проигрывали в спорте все время, а до этого в советское время все-таки побеждали. И вот стоило победить в Олимпиаде, тут комплексы слетели, и все, и крылья выросли за спиной. Ну, вот…
С. КОРЗУН: И куда лететь на этих крыльях?
А. МАКАРЕВИЧ: А теперь надо понять, куда лететь, да.
С. КОРЗУН: В южные страны на зимовку и потом в родное гнездо. Вопрос от Ильи, опять же, из Ярославля: «Почему, как вы думаете, люди так легко поддаются пропаганде? И только ли в пропаганде дело?»
А. МАКАРЕВИЧ: Какая-то загадка, для меня это загадка, особенно в той скорости, с которой все это сработало. У меня такое ощущение, что какой-то пустили секретный газ. Вот он на часть населения действует, с такой группой крови, скажем, а на другую часть населения не действует. Потому что я знаю людей, которые абсолютно равнодушны к этим истерикам Киселева, выключают это и все, потому что смотреть на это противно. А есть люди, которые включают и смотрят. Я не знаю, в чем тут дело.
С. КОРЗУН: И в рейтингах телепрограмм новости уже не первую неделю, и не первый месяц даже, на первых местах по первым двум телеканалам.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, вот я понимаю, что происходят события, в курсе которых хочется быть. Не просто хочется, а надо быть, да? Но откуда вот это безграничное доверие к нашим этим средствам – я не понимаю.
С. КОРЗУН: Вопрос Владимира Липгарта: «Чем вы руководствуетесь при принятии решений: чувствами или беспристрастным анализом причины? Какие чувства в вас сейчас превалируют?»
А. МАКАРЕВИЧ: Я стараюсь совмещать одно с другим, хотя я как музыкант, наверное, человек эмоциональный, и если бы у меня эмоций вообще не было, я бы, наверное, был математиком. Иногда эмоции довлеют. Но я всегда стараюсь, прежде чем судить о чем-то, получить информацию вот хотя бы с двух разных сторон, а еще лучше с трех, причем третья должна быть нейтральной.
С. КОРЗУН: Где берете такую информацию?
А. МАКАРЕВИЧ: Я беру ее в интернете. Я могу сказать…
С. КОРЗУН: В этой помойке, которая изобретение ЦРУ, понятно.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, в помойке иногда и бриллианты бывают, надо просто знать, где их искать. Мало того, я считаю, что, по сравнению с нашим телевидением, скажем, наши FM-радиостанции, они гораздо более объективны и лишены вот этой истерики, от которой у меня просто аллергия.
С. КОРЗУН: Андрей Макаревич, напомню, в программе «Без дураков» на «Эхе Москвы». А, еще вопросик хороший. «Не собираетесь ли спеть в Крыму? Ваше личное отношение к этой территории».
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, пока не собираюсь точно совершенно. Я не исключаю, что все это устаканится, успокоится, и тогда мы сыграем и споем. Хотя, опять говоря о минусах, я с сожалением могу сказать, что мы получили теперь под боком врага очень надолго. Притом, что пять десятилетий жили в границах одной страны, и потом еще два десятилетия жили как, в общем, мирные соседи. Что-то никаких фашистов там не было, да? Все как-то было нормально. При моей нелюбви к советской власти, вот была одна очень хорошая вещь: нам все-таки с детства внушали, что все вот эти народы – это братья. Украинцы, армяне, грузины, татары – все братья. И все-таки мы с этим жили, и это работало, вот эта пропаганда работала. Вот за такую пропаганду я готов голосовать двумя руками. Ссорить людей очень просто, мирить их гораздо сложнее. Я не за красных и не за белых, ребята, поймите, я за то, что мир лучше войны. Это простые вещи, но самые важные. И сосед-друг – это лучше, чем сосед-враг, это тоже понятно.
С. КОРЗУН: Вас тут призывали, не найду сейчас это сообщение, покаяться и рассказать о том, как ваш бизнес в Крыму поживает, хорошо ли он себя чувствует.
А. МАКАРЕВИЧ: О! Пользуясь тем, что «Эхо Москвы» слушает большое количество разных людей, торжественно заявляю, вот это зафиксировано будет в записи: если кто-то обнаружит какой-то бизнес мой в Крыму или где-то на Украине, я его торжественно дарю тому человеку, который его найдет. Подпись, печать. Хотелось бы чего-то иметь, но нет и никогда не было.
С. КОРЗУН: Искатели приключений, вперед! А почему все-таки не собираетесь в Крыму выступать? Ну, то есть, политические какие-то, моральные причины?..
А. МАКАРЕВИЧ: Я считаю, что там сейчас пока настроения… по-моему, мне кажется, что не совсем до музыки там. Вот пусть все встанет на свои места. Пусть те, кто не правы, поймут, что они были не правы, те, кто были правы, убедятся в своей правоте. Очень много напряжения в воздухе висит, жуткие вещи происходят, убивают людей. У меня на Украине невероятное количество друзей живет, не фашистов и не бандеровцев, которые говорят и по-украински, и по-русски. И они оказались расколоты. И главное, что они сейчас существуют вообще в условиях военного времени. Это совершенно ужасно. Нам на самом деле физически это трудно представить, и не дай бог.
С. КОРЗУН: Несколько вопросов к музыке нас возвращают, я этому на самом деле рад, потому что, ну, о чем говорить? О политике можно, конечно, говорить с Андреем Макаревичем, но это не бесконечно, давайте о музыке, может быть, поговорим и даже старенькую вспомним. Титони задал вопрос, он, правда, пишет, похоже, вопрос уже задавал в своей передаче вам Владимир Познер. И просит озвучить ваше отношение к музыке «Pink Floyd», которая, по мнению Титони, ну, тоже повлияла на ваше творчество, не только «Beatles», о котором столько известно.
А. МАКАРЕВИЧ: Не только «Beatles», и не только «Rolling Stones», и не только «Pink Floyd», и не только «Led Zeppelin», и не только Сантана, не только Элтон Джон. Все, что появлялось в конце 60-х где-то до конца 70-х, на нас со страшной силой влияло, потому что, помимо того, что мы были молодые и впечатлительные, это была эпоха расцвета вот этого жанра, и выросло множество цветов. И каждую неделю мы открывали что-то новое, и мир слышал что-то новое. И «Pink Floyd» - это потрясающие ребята, которые вот нашли абсолютно свою поляну, и у которых потом появилась масса последователей, и они мне близки и как архитекторы, которые стали музыкантами. И, кстати, вот если посмотреть, у них построение музыки очень архитектурное. И замечательные поэты. И вообще они по духу, мы по духу близки, если говорить о «Машине времени» и о «Pink Floyd», мы одно время были на них весьма похожи.
С. КОРЗУН: Где-то в вашем интервью встретил информацию о том, что вы купили какую-то сумасшедшую коллекцию джаза и блюза, начиная с начала 20-го века или, там, с 20-х годов, и отслушиваете ее.
А. МАКАРЕВИЧ: Это такая штука, это я купил в Москве в магазине. 100 дисков, сто CD. Это радиочарты, американские джазовые радиочарты, то есть, хиты, начиная где-то с 20-х годов и заканчивая концом 60-х. Это сто дисков по часу каждый. Это только лучшее из того, что было каждый месяц и каждый год. Это можно сойти с ума, сколько забытой и прекрасной музыки. Просто была эпоха, когда в моде были красивые мелодии, хорошие голоса и красивые аранжировки, что я очень люблю и ценю. Это можно слушать бесконечно.
С. КОРЗУН: Что-то хочется исполнить из того, что было? И есть ли такая возможность?
А. МАКАРЕВИЧ: Вы знаете, мы записали пластинку, которая называется «Идиш-джаз», и вот мы эту программу играли в Доме музыки, будем играть еще раз в Доме музыки в сентябре. Вот это забытые пьесы, которые сочинили эмигранты, в основном из Одессы, сбежавшие от революции в Америку, совершенно не подозревая, что они пишут какую-то нетленку. Человек с фамилией Секунда продал песню «Бай мир бисту шейн» за 40 долларов.
С. КОРЗУН: По тем временам приличные деньги вполне, по-моему.
А. МАКАРЕВИЧ: Это смешно даже тогда было, хотя, да, можно понять, что это 800, например, да, сегодня. Но тем не менее. Если бы ему сказали, что эта пьеса проживет больше ста лет, и все музыканты мира будут ее играть и петь, он бы, наверное, не поверил. И вот мы раскопали такие… ну, это известная, а были же вещи, которые забыты совершенно. Мы записали такую пластиночку. Я думаю, что скоро она в iTunes появится. Очень сложно очистить права, потому что у части произведений непонятно, кто хозяин.
С. КОРЗУН: А так просто народными их не назовешь, для того чтобы…
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, нет, это опасно, потому что тут же найдется.
С. КОРЗУН: А вот смотрите, о тенденциях. Те же 20-е – 30-е подготовили 50-е, да? Которые незаметно, взрыв и совсем другая музыка. 60-е, о 70-х тоже вспомним, хард-рок-группы и прочее. Это, может, я брюзжу. Мы с вами примерно одного возраста, да? И дальше начинается дискотека 80-х, фиг знает, что в 90-х, в 2000-х вообще ничего. То есть, 21-й век без новой музыки. Или я ошибаюсь?
А. МАКАРЕВИЧ: Это совершенно нормально, потому что за предыдущие полвека, да, пожалуй, за век, человечество музыкой объелось. Ну, никогда в истории человечества музыка такого большого места в жизни людей не занимала, особенно начиная с 50-х годов, когда появились грампластинки уже, стали они общедоступными, FM-радиостанции музыкальные. И волна должна иметь обратный ход, все волнами идет. Сейчас к музыке становится более нормальное отношение. Меня очень забавят молодые люди, которые в каких-то современных молодых группах видят какие-то откровения, не понимая, что это, в общем, по третьему разу пережеванная история, но с другим качеством записи, скажем так. Да, вот технологии продолжают совершенствоваться. Но музыка эта была придумана, и уже к ней возвращались. Когда была new wave, к ней вернулись в первый раз, сейчас к ней возвращаются, там, в третий раз. Ну, мы-то давно живем, мы помним, откуда ноги выросли.
С. КОРЗУН: Да, и все-таки, из современных групп что слушаете, и что вот доставляет удовольствие?
А. МАКАРЕВИЧ: Ничего.
С. КОРЗУН: Ничего. Ну, значит, мы вдвоем брюзжим…
А. МАКАРЕВИЧ: Да нет, я клянусь, это не моя позиция и это не мой снобизм. Если вдруг появятся какие-то фантастические молодые негодяи, которые докажут миру обратное, что не все еще в этом жанре сказано, ну, я буду в первых рядах слушать.
С. КОРЗУН: Ну, и вопрос о роке, который постоянно мелькает, как только где-нибудь какие-нибудь революционные события происходят, так все говорят: вот, рок-музыка протеста… На самом деле, там, Вакарчук, «Океан Эльзы» и прочее «Я не сдамся без бою» - это такой выплеск, как и у «Машины» бывало в свое время? Да много у кого бывало.
А. МАКАРЕВИЧ: Ребята, рок-музыка – это всего лишь один из музыкальных жанров. Думать, что рок-музыка была создана как музыка протеста – это сильно ее обеднять. Скажите мне, против чего протестовали «Led Zeppelin», и я с вами соглашусь. На самом деле граждане, которые испытывают потребность в какой-то момент протестовать против происходящего, и используют для этого свою профессию, бывают и среди писателей, и среди кинорежиссеров, и среди музыкантов, и среди кого угодно, вплоть до таксистов. Это совершенно нормально.
С. КОРЗУН: Вопрос от Тани. Не так много времени у нас остается, давайте по вопросам пройдемся. «До сих пор считаете, что мир должен прогнуться под вас?» Или это вообще была шутка, - добавлю я от себя.
А. МАКАРЕВИЧ: Дорогая Таня, не надо, вынимая строчки из песен, делать из них лозунги для жизни и девизы, это опасно.
С. КОРЗУН: А. Кушнир спрашивает: «Макаревич, что там в Крыму должно встать на место? Это чужая территория. Россия должна возвратить Украине. Вы это понимаете? Вот тогда уже и концерты давать».
А. МАКАРЕВИЧ: К большому сожалению, боюсь, что фарш невозможно провернуть назад. Я с трудом себе представляю, как Россия возвращает Крым Украине. Так что, увы, наверное, вот с этими реалиями уже придется жить и как-то мириться, как бы это ни было печально.
С. КОРЗУН: Николай: «Почему историческая память народа так коротка, а генетическая так сильна?» Это я читаю вопросы, которые сейчас приходят. «Перестройку забыли напрочь, а рабство помним, ничего больше нам не надо».
А. МАКАРЕВИЧ: Это медицинский вопрос.
С. КОРЗУН: То есть, к врачу, не к вам, не к архитектору и не к музыканту.
А. МАКАРЕВИЧ: Да.
С. КОРЗУН: «Кто для вас сегодня духовный лидер?» - спрашивает Таня.
А. МАКАРЕВИЧ: Вы знаете, у меня никогда не было никаких лидеров, ни духовных, ни физических. Я как-то предпочитаю сам думать и разбираться в происходящем.
С. КОРЗУН: Чего и…
А. МАКАРЕВИЧ: Чего и всем желаю.
С. КОРЗУН: А что помогает? Собственные мыслительные процессы?
А. МАКАРЕВИЧ: А я не знаю, меня, наверное, так воспитали. Я хочу… мне очень часто приходят сейчас письма, что вот вы… сейчас такое время, когда надо думать, как все. Ребята, думать, как все – это значит не думать. Думанье – это процесс индивидуальный. И не забывайте об этом.
С. КОРЗУН: Спрашивают о том, видя, как схожи ваши позиции с позицией Юрия Шевчука, поддерживаете ли вы с ним дружеские отношения. Ну, собственно, в пятой колонне-то вместе, в общем-то, фигурируете.
А. МАКАРЕВИЧ: Вот как ни странно, мы с ним всегда очень мало общались, и очень мало общаемся, и встречаемся где-то случайно, на концертах или на каких-то акциях крайне редко. Хотя друг к другу относимся, по-моему, с большим уважением.
С. КОРЗУН: Еще есть ощущение, - из вопросов вынес, даже не конкретный вопрос задам, - что вы можете позвать на баррикады, фигурировало это где-то. Можете позвать на баррикады? Либо…
А. МАКАРЕВИЧ: Я не знаю, где это фигурировало. Я крайне не люблю революции, баррикады и прочее. Я считаю, что нужно использовать до последнего все моменты, при которых можно этих баррикад избежать. Мы люди, мы наделены разумом и речью, мы должны договариваться друг с другом. Мир сегодня – это большая коммунальная квартира. Нам все равно придется жить вместе и договариваться. Городить вокруг себя стену сегодня – это смешно, ничего не выйдет.
С. КОРЗУН: Философский вопрос, мой, наверное, пожалуй, подумалось об этом. А вы сейчас вот живете как бы по инерции, расходуя ту энергию, которую накопили раньше за жизнь? Либо мотор еще работает и продуцирует?..
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, я получаю колоссальное количество зарядов от чего угодно: от хорошего кино, от хорошей музыки. От всего, что происходит со мной. От своих друзей.
С. КОРЗУН: От внятной политики, хотелось бы добавить.
А. МАКАРЕВИЧ: В последнюю очередь. Как же хочется жить и не думать о политике, господи, боже мой.
С. КОРЗУН: Что еще дает силы? Общение с людьми, общение с женщинами, я не знаю, ныряние…
А. МАКАРЕВИЧ: Большое количество работы, притом, что это работа людей.
С. КОРЗУН: Я думал, о женщинах хотя бы поговорим.
А. МАКАРЕВИЧ: Что о них говорить? Женщины, они женщины и есть. Нет, я очень люблю заниматься своим делом. Притом, что я его сам выбрал для себя, и никто меня не заставлял и не заставляет им заниматься.
С. КОРЗУН: Дело – это в первую очередь музыка, или бизнес тоже?..
А. МАКАРЕВИЧ: Бизнеса у меня никакого нет на самом деле.
С. КОРЗУН: Ну, как? Вы совладелец, там, сеть магазинов для дайвинга…
А. МАКАРЕВИЧ: Уже нет, уже нет, ушел.
С. КОРЗУН: А что так?
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, потому что у меня была одна «Машина времени», сегодня «Машина времени», в которой я играю, Оркестр креольского танго, Джазовые трансформации, программа «L.O.V.E.» Acapella Express и так далее и так далее. И со всеми мне хочется что-то делать.
С. КОРЗУН: Ну, «Ритм Блюз Кафе», который…
А. МАКАРЕВИЧ: Ушел.
С. КОРЗУН: … вместе со Стасом Наминым и Валерием Меладзе создавали…
А. МАКАРЕВИЧ: Ушел, ушел. Я сейчас абсолютно свободный человек.
С. КОРЗУН: Посмотрите, вот те, кто видят по Сетевизору, абсолютно свободный человек сидит…
А. МАКАРЕВИЧ: Телевизионная компания, которая делает программу «Смак», да, я продолжаю оставаться ее президентом, и телевидение мне по-прежнему интересно.
С. КОРЗУН: Ну, и напоследок, может быть, еще один миф развеем. Мы сегодня развеяли миф о крымской собственности, еще в разных источниках информации ходят слухи о том, что вы будто бы являетесь троюродным братом Алексея Венедиктова, непонятно по какой линии.
А. МАКАРЕВИЧ: Я знаю, что наши голоса путаются.
С. КОРЗУН: Да, с Виталием Дымарским вас связывают родственные узы…
А. МАКАРЕВИЧ: С Виталием действительно связывают, да, это правда истинная. А насчет Венедиктова – мне было бы приятно, но, по-моему, это чушь полная. Во всяком случае, я с большим удивлением сегодня это услышал.
С. КОРЗУН: То есть, вы не разбирались. А вы не читаете вообще, в Википедии что написано о вас?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет.
С. КОРЗУН: Википедия вообще самих людей не спрашивает. Там, между прочим, цитировалась и наша предыдущая программа по каким-то пунктам, то, что написано было о вас. Хорошо, напоследок о хорошей перспективе. Пройдет неделя, настанет суббота 31 мая, и 45-я годовщина «Машины времени» будет отмечена концертом в Лужниках.
А. МАКАРЕВИЧ: Да, в парке Лужники на центральной аллее со свободным входом для всех, кто хочет прийти и нас поздравить. Приходите, пожалуйста.
С. КОРЗУН: Андрей Макаревич был моим гостем. Вам счастливо, и всем спасибо. И наоборот.
А. МАКАРЕВИЧ: Спасибо.
