Впереди – новая скромность
У самых мрачных вещей есть и забавные стороны. Все сосредоточенно наблюдают, как наша страна вползает в кризис. Но мало кто успевает следить еще и за тем, как она ступенька за ступенькой спускается вниз в списке великих экономических держав. Того и гляди, даже называться "великой" станет не совсем удобно.
Помню, лет 15 назад немолодой голландец, докладчик на каком-то семинаре, покончив с серьезной частью своего выступления, решил улыбнуться: "Вот вы тут называете Нидерланды маленькой страной. А мы ведь большая и могучая держава. Наша экономика крупнее вашей…". Мы ничуть не рассердились, потому что в те времена не было принято искать поводы для "оскорбления чувств".
Тем более, что он сказал правду. В 1999-м, после дефолта, российский ВВП (считая по текущим обменным курсам) составлял всего $200 млрд и в самом деле заметно уступал тогдашнему голландскому. Объяснялось это не только нашим историческим отставанием от флагманов европейской экономики, дополнительно осложненным почти двукратным спадом 90-х, но еще больше — радикальным ослаблением рубля. Что было вовсе не так плохо. В те времена наш капитализм был несравнимо живее и эффективнее нынешнего, и дешевизна национальной валюты открывала массу возможностей для быстрого роста. К голландскому количественному превосходству было нетрудно отнестись с юмором. Чувствовалось, что это явление временное.
Иногда случается, что ожидания оправдываются с большим и совершенно излишним перехлестом. Наш случай — именно такой. В позапрошлом 2013 году российский ВВП вышел на пик, достигнув $2,1 трлн. Впереди маячили только семь держав: США, Китай, Германия, Япония, Франция, Британия и Бразилия.
Главной причиной этого чуда стала "голландская болезнь", о печальных особенностях которой наш давний гость из Нидерландов почему-то не предупредил. Приток нефтедоходов резко укрепил реальный КУРС РУБЛЯ (т.е. его покупательную способность по отношению к доллару), сделав нашу экономику неконкурентоспособной, но формально – гораздо более "дорогой".
Второй по важности причиной был быстрый хозяйственный рост, происходивший в 1999-м – 2007-м. Потом он почти прекратился, но реальный ВВП успел если и не удвоиться, так хотя бы увеличиться процентов на 80-90.
Чем более застойной становилась наша экономика, тем больше интереса проявляло наше начальство к ее формальному долларовому весу и к месту, занимаемому российским ВВП в мировой табели о рангах. О перспективах подняться в этом списке на ступеньку–другую заговорили как о серьезнейшей национальной цели, будто борьба за "места" и в самом деле играла роль в международной экономической жизни.
Поскольку российский ВВП, вычисленный не по обменным курсам, а по паритетам покупательной способности (ППС), был в позапрошлом году не на восьмом месте в мире, а на шестом (после США, Китая, Индии, Японии и Германии), и приблизился к $2,6 трлн, то в Кремле ориентировались именно на этот способ подсчета, при всей его условности и неполной общепринятости. Бразильцы, скажем, так и не согласились признать, что их ВВП (ППС) меньше российского. По их методикам выходило наоборот.
Но в этом наиважнейшем пункте на мнение дружественной страны решили не обращать внимания. Владимир Путин дважды объявлял, что российский ВВП (ППС) то ли превзошел, то ли вот-вот превзойдет германский, и почетное пятое место в мире нам уже, можно сказать, обеспечено. Надо сказать, что меньше всего возможная потеря этого места волновала немцев: у них хватало настоящих забот, и рассказы о каком-то расчетно-мысленном соревновании с Россией то ли вообще не были ими услышаны, то ли показались несерьезными.
Впрочем, все это уже история, хотя и совсем недавняя. Мечты растаяли, на дворе спад, и Путин говорит теперь не о пятом месте, а о скрепах, традиционных ценностях и о том, что Интернет выдумали в ЦРУ. Вообще-то, в ЦРУ выдумали как раз не Интернет, а вышеупомянутые паритеты покупательной способности, чуть не приведшие нас к победе над Германией. То есть, конечно, там не сами их придумали, но когда-то давно именно ЦРУ первым ввело ППС в широкий оборот.
Но сегодня для международных экономических сопоставлений лучше и в самом деле использовать ВВП, вычисляемые исконным способом, по обменным валютным курсам. Так будет нагляднее.
Уже в 2014-м российский ВВП (считая в текущих долларах) пошел вниз и был явно меньше $2 трлн (72 трлн руб. при среднегодовом курсе доллара около 40) Вероятно, это стоило нашей державе восьмого места, которое пришлось уступить Индии.
Но самые драматические перемены предстоят в нынешнем, 2015-м. Понятно, что долларовая цена нашего ВВП резко упадет. Точные цифры назвать невозможно — назовем приблизительные.
Более или менее единодушно знатоки предсказывают только реальный спад экономики – примерно на 5%. Но нужно заложить в расчет еще и среднегодовой курс доллара (сегодня он стоит 65 руб., однако в дальнейшем может сыграть и вверх, и вниз), а также общую инфляцию (так называемый дефлятор ВВП) – чтобы прикинуть величину российского ВВП в рублевом исчислении.
Следуя доброй традиции, рассмотрим не один сценарий, а два: жесткий (с точки зрения финансовой политики) и мягкий.
В первый из них заложим умеренную инфляцию (скажем, 15%) и довольно крепкий по среднегодовому счету РУБЛЬ (допустим, 55 за доллар). А во втором – и инфляция повыше (30%), и, соответственно, рубль подешевле (75 за доллар).
В первом случае, ВВП получается около $1,4 трлн, во втором – меньше $1,2 трлн. Вот этот интервал ($1,2-1,4 трлн) давайте и примем в качестве прогноза. Причем оптимистического. В декабре были дни, когда власти уже теряли контроль над курсом рубля. Если такая потеря случится на более длительном отрезке времени, то и $1 трлн не гарантирован. Но мы с самого начала договорились избегать всего печального, поэтому будем твердо держаться вышеуказанного оптимистического диапазона.
Что это будет означать?
Что доля российской экономики в мировом ВВП уменьшится с неполных 3% в 2013-м до 1,5–1,7% в 2015-м. И что по величине ВВП (в текущих курсах) наша держава будет теперь уступать по меньшей мере одиннадцати другим. А именно: Соединенным Штатам (около $18 трлн); Китаю ($11 трлн); Японии ($5 трлн); Германии ($3,5 трлн); Франции, Британии, Бразилии, Индии и Италии ($2-2,5 трлн у каждой); Канаде (почти $2 трлн) и Австралии (больше $1,5 трлн). А двенадцатое-пятнадцатое места будут поделены в честном соревновании нашей страны с Кореей, Испанией и Мексикой (предполагаемые в 2015-м году величины ВВП у всех четырех держав попадают в диапазон $1,2-1,4 трлн).
То есть даже в самом худшем случае уж пятнадцатое-то место нам обеспечено. Следующий участник соревнований, Индонезия с триллионным ВВП, при всей быстроте роста ее экономики вряд ли успеет обойти нас в этом году. Не говоря о маленьких Нидерландах ($0,8 трлн), "отставших" от нашей державы, видимо, навсегда.
Надо ли печалиться переходу из первой десятки экономических грандов во вторую? Конечно, нет. Из сегодняшних поводов для грусти этот должен быть самым последним. Глобальная экономика — не ипподром, страны – не скаковые лошади, и правила игры здесь совсем другие. Эти правила все равно когда-нибудь придется осваивать. А перед этим еще и понять, что бахвальство и декламации о своем особом пути на мировом рынке – товары неликвидные.
Сергей Шелин
Подробнее:
