Дефолт 1998-го подвел черту под прошлым и по-настоящему запустил, наконец, рыночные механизмы. Начался быстрый рост, первые годы которого можно назвать лучшей эпохой российского капитализма.
Эта идиллия длилась лет пять, но уже в 2003-м – 2004-м этот капитализм опять свернул на "особый путь". Причины были примерно те же, что и раньше, хотя и в другом оформлении.
Новое, путинское, поколение вождей стремилось приобщиться к собственности. А поскольку ее раздел уже осуществили предыдущие начальственные поколения, то твердым правилом хозяйственных отношений стал силовой передел. Начавшаяся тогда эпоха дорогой нефти вернула аппетит к непомерным государственным тратам. Всеобщая ностальгия по советскому прошлому дала старт оказениванию все новых и новых секторов экономики.
Несколько лет рост еще по инерции продолжался, но в 2008-м западная рецессия отозвалась в России самым глубоким спадом среди крупных мировых экономик. После чего расцвет закончился, а последующий едва видимый рост мог продолжаться только до тех пор, пока хватало нефтедолларов.
В эпоху недорогой нефти, начавшуюся в прошлом году, российская экономика вошла в привычном уже для себя "особом" состоянии.
Капитализма все еще достаточно, чтобы хозяйство кое-как работало. Ощущения, что все рассыпается, которое царило в 1980-х, сейчас нет. В то же время бюрократизация и архаизация экономики зашли настолько далеко, что о каком-то развитии в ногу с внешним миром говорить не приходится. Впрочем, к нему больше и не стремятся. Советский изоляционизм опирался на веру, что социализм идет во главе прогресса. Нынешняя версия изоляционизма исходит из того, что прогресс – злостная выдумка иностранцев.
У системы сейчас больше идеологических и административных степеней защиты, чем было в 1985-м. Она почти так же, как и тогда, не способна к экономическому росту, но зато гораздо лучше подготовлена к упадку. Он не так уж ее и пугает. Эта духовная закалка — один из самых неожиданных итогов наших тридцатилетних трансформаций.
В целом же нынешняя наша система являет собой странное сочетание установок и навыков предперестроечного времени и последующей эпохи перемен. Тут и непосильные военные траты, и попытки запугиванием "навести дисциплину и порядок" в хозяйственной машине, и вера в безнадежно устаревшие рецепты, и разгул лоббистских коалиций, и засилье неумелых промышленных магнатов, и старение правящей прослойки.
Это, безусловно, капитализм, но совсем не тот, о котором грезили передовые люди на заре нашего тридцатилетия перемен. Российская жизнь вообще имеет свойство опрокидывать мечты. Нынешние начальственные мечтания тоже не станут исключением.
Сергей Шелин
Подробнее:
