Терроризм и исламизация Украины: портрет из будущего
На протяжении 20 лет теоретики украинского «национализма» развивают концепции обособленного происхождения украинского народа от русского и белорусского, доказывают уникальность и древность украинского языка, утверждают особенную «европейскость» всего украинского, в отличие от своего восточного (хотя на Украине принято говорить «северного») соседа.
Причины данных «нациотворческих» процессов давно уже известны, а глубина и качество подобных теоретических диспутов интересна исключительно в Москве и Киеве. Другое дело, что общий базис украинского «национализма», который основан на дихотомии «Украина – не Россия» (авторство следует искать не в окружении Леонида Кучмы, а в кругах польских «любителей России» конца 17 – 18 века) в наше время уже безнадежно устарел. Украинский «национализм» базируется на утверждении автохтонности и обособленность всего украинского от русского, соответственно, в этом направлении и происходят идеологические, ментальные и этнотрансформационные процессы на Украине с 1991 года.
Именно Россия, согласно общей концепции украинского «национализма», выступает главным внешним врагом Украины. При этом Россия не рассматривается монолитным врагом, каким, например, она может выступать в качестве противника для США или Китая в качестве субъекта международного права. Врагом «украинскости» рассматривается исключительно русский этнос, русский язык и русская православная церковь, т.е., весть тот базис, на котором и основана «русскость» России. И если посмотреть на внутреннюю политику Украины со времен ее независимости, можно увидеть четкую тенденцию по систематическому вытравливанию всего русского и максимальному поощрению всего того, что русскому противостоит, даже если речь идет не об украинских насаждениях.
Не вдаваясь в оценочные и тем более моральные суждения концепции украинского «национализма», стоит отметить, что общее направление обоснования украинской обособленности полностью выбилось из колеи настоящего времени. Максимальный страх, какой только испытывает украинский «националист», это когда в один день все окружающие его соотечественники скажут: «Украинец? Какой я украинец, нет никаких украинцев! Я русский, и все вокруг меня русские!» (правды ради, стоит отметить, что с точно такой же голубой мечтой живут и русские националисты). При этом современная Украина (вне зависимости от политических сил, которые в конкретный период находятся у власти) продолжает проводить однобокую религиозную и этническую политику, которая заключается в конъюнктурном спекулировании на извечных антагонистических вопросах: русский язык, православная церковь, внешнеполитический вектор развития. Одновременно, вопрос исламизации Украины и вероятное возгорание очага терроризма на своей территории, для Киева по-прежнему кажется далекой и маловероятной перспективой.
Безусловно, с политкорректной точки зрения совершенно недопустимо процесс исламизации и проблематику терроризма рассматривать в одной связке. Но стоит также признать, что в мире не существует «православного», «буддийского» или «англиканского» терроризма. Так же, как западное христианство в 11 веке породило против исламского мира такое явление, как крестовые походы, мир ислама в 21 веке породил терроризм. Это не означает, что каждый мусульманин потенциальный террорист, но это говорит о том, что мусульманская среда как никакая другая способна порождать данное явление. В этом ключе исламизация любого региона планеты (вне зависимости от доминирующего там этноса и религии) несет угрозу терроризма, и Украина здесь не выступает исключением.
Если коротко проанализировать географию распространения мирового терроризма, то можно вычленить несколько зон его активности: зоны горячей фазы, зоны высокой активности, зоны потенциальной угрозы и зоны анклавного воздействия. К первой, горячей фазе, подпадают страны, где, по сути, идет настоящая террористическая война, вызванная реакцией на вторжение иной цивилизации – это Ирак, Афганистан, значительные территории Пакистана.
Во вторую зону высокой активности входят страны, где в силу общих государственных границ соседствуют разные религии (мусульманская часть Индии, российский Кавказ, западный Китай, северная Нигерия) или существует конфликт между умеренным и ортодоксальным исламизмом (Алжир, Таджикистан, Турция).
Все вышеназванные регионы (которые в географических границах значительно выходят за ареал распространения ислама) объединяет две особенности:1) в регионах конфликтности доминирующим является исламская культура, что дает почву на определенную «претензию» и «оправданность» террористическим действиям и 2) все страны двух фаз имеют жесткую централизованную власть, которая позволяет им противостоять исламской экспансии.
Наиболее интересна нам третья зона потенциальной угрозы, куда как раз и входит Украина. Принципиальное отличие третьей (украинской) зоны от четвертой (анклавного воздействия), заключается в «праве» исламского фактора на конкретную территорию, а значит и свое существование. За последнее десятилетие крупнейшие террористические акты происходили в Нью-Йорке, Лондоне, Москве, Мадриде, т.е., регионах, где мусульмане не являются автохтонными по своему происхождению. А потому теракты в крупнейших городах России, Европы и Америки носят больше резонансную, нежели претенциозную функцию.
В этом, например, и заключается принципиальная разница между терактами на Кавказе, действия которых в основном направлены против армейских и правоохранительных подразделений, а также местной администрации, и терактов вне мусульманской среды России – здесь уже террору подвергается исключительно гражданское население. Украина в этом плане представляет собой миниатюрный срез Российской Федерации, где Крым (а в последнее время и южные области республики, куда за последние годы наметилась миграционная экспансия курдского, азербайджанского, арабского и других мусульманских этносов) выступает аналогом Кавказа.
Безусловно, сравнивать сегодняшний Крым с Кавказом, по меньшей мере, некорректно. Кавказ представляет собой куда более насыщенный этнический организм, в котором соседствую десятки различных культур, этносов и религий. В Крыму же сосуществуют две мощные этнические группы (русские и крымские татары) под политическим руководством Киева. Другое дело, что видимое спокойствие Крыма весьма обманчиво и во многом инерционно. Последние два десятилетия здесь происходит монотонное наращивание исламского элемента, которому в сложившихся украинско-российских противоречиях наиболее комфортно развиваться и укреплять свои позиции. Исламизация юга Украина происходит точно по тем же направлениям, по которым с 50-гг прошлого века началась албанизация Косово в бывшей СФРЮ:
- наращивание этнической массы путем увеличения рождаемости (темпы естественного прироста населения крымских татар имеют стабильный положительный прирост, в то время, как русское население значительными темпами стареет и сокращается) и внешней миграции;
- устойчивое игнорирование смешанных браков, что фактически делает невозможным включение крымских татар в общекультурную русскую среду региона;
- анклавный способ поселения – мусульмане даже за пределами Крыма предпочитают поселяться компактными группами, заселяя целые села и кварталы городов;
- религиозная активность, направленная на исламизацию лиц русской национальности;
- создание прочного международного мнения об «исключительном праве мусульман» на Крымский полуостров.
Следует отметить, что точно таким же образом начинался косовский, чеченский, ингушский и дагестанский сепаратизм. Крым имеет такой же статус республики, как и вышеперечисленные регионы, а уровень сепаратистских тенденций в нем будет напрямую зависеть от уровня исламизации региона. Например, русское население Дагестана менее 5%, Чечни менее 4%, Ингушетии 1%, сербского населения в Косово около 5%., в то время, как еще 20 лет назад соотношения этносов было значительно другим. За последние 20 лет доля мусульман в Крыму выросла с менее чем 1% до внушительных 15%.
Иными словами, при возрастающем доминировании мусульманского населения возрастает и угроза сепаратизма, а с ним и терроризма. И Украина, в отличие от той же России, к этому явлению совершенно не готова. Южно-украинская исламизация однозначно направлена на территориальную обособленность, в то время, как ориентация Киева на Запад не позволит во время возникновения «горячей фазы» вести политику в Крыму, аналогично проводимой РФ на Кавказе. А это, в свою очередь, может привести к «решению проблемы» по кипрскому или сербскому сценарию
Автор: Лесев Игорь
