"По несчастью или к счастью, истина проста, - никогда не возвращайся в прежние места. Даже если пепелище выглядит вполне, не найти того, что ищем, ни тебе, ни мне..." (Г. Шпаликов)

пятница, февраля 19, 2016

Рахим Эсенов. Воспоминания. Фрагменты из новой книги. Торжество справедливости.



В конце 1959 года в республике произошли крупные кадровые перестановки.
Сменился почти весь высший эшелон власти. Первым секретарём ЦК КП Туркменистана, правда, на короткое время стал Джумадурды Караев /он, к сожалению, вскоре скончался/, который, к его чести, взялся за восстановление несправедливости, совершённых при прежнем руководстве. Конечно, не обошлось, как всегда без субъективизма, личных симпатий и антипатий, но многие начинания нового руководства народ воспринял с удовлетворением. Кадровые изменения прямым образом коснулись и нас, журналистов. К всеобщей радости, Довлета Бабаевича «реабилитировали» и назначили заведующим сектором печати ЦК Компартии Туркменистана. Это произошло не случайно. В начале 50-х годов Эсенов уже работал инструктором этого сектора Джумадурды Караев, в своё время работавший вместе с Довлетом, знал, за что ценил того Шаджа Батыров, поэтому и вспомнил о нём. Так что Довлет Бабаевич не случайно вернулся в аппарат ЦК.

В послевоенном обществе, как ни странно, чуждом нынешней усталости, равнодушию, казёнщины, чувствовалось заметное оживление, стремление, порыв к новому. Наука, литература, искусство становились духовной потребностью, мерилом нравственности, стержнем общества, одержавшего победу в минувшей войне, познавшего истинную цену мирной жизни.

Довлет Бабаевич по-прежнему был неугомонен, снова взявшись за поиск и расстановку в средствах массовой информации думающих толковых работников. Были произведены перестановки в республиканских газетах и журналах, сменены редактора, ведущие заведующие отделами; пригласили из Москвы журналистов, как опытных, так и выпускников факультета журналистики МГУ. Теперь радиокомитет назывался Комитетом по телевидению и радиовещанию.

Перемена коснулась и меня. В апреле 1960 года секретарь ЦК по идеологии Шамурад Ташлиев, предложили перейти в Комитет в качестве главного редактора русского вещания, так как передачи на русском языке составляли почти сорок процентов всего вещания. Я неохотно давал согласие, так как, оставляя должность корреспондента СИБ (Совинформбюро), лишался относительной свободы, располагать собой, своим временем и, конечно, творчеством. Снова идти под начало Оразова? Ещё года не прошло, как я вздохнул от него. Убедил меня единственный довод: Шамурад Ташлиевич намекнул, что председателю  недолго осталось возглавлять радиокомитет. Коммунисты коллектива дважды выдвигали его кандидатуру в состав партбюро и дважды почти единогласно его «прокатывали».

Несмотря на заверения ЦК, забаллотированный башлык ещё год с лишним, пока я работал там главным редактором, занимал кресло председателя. За это время я убедился, что по натуре своей он был незлым, даже добрым мужиком, но никудышным руководителем, особенно творческого коллектива.  Легковерный, часто оказывался на поводу других, не всегда имел собственное мнение. По всей вероятности, это исходило не только от его чисто человеческих качеств, но и потому, что занимался не своим делом, был далёк от журналистики.
В память запал лишь анекдотический случай. Когда на каком-то московском совещании  нашему башлыку предоставили слово,  как представителю… Армянского радио. Чернявый, лысоватый, с большими чёрными глазами на продолговатом лице, с крупным носом он и впрямь сходил за армянина.  В зале вспыхнул гомерический хохот: в ту пору по стране ходили «анекдоты Армянского радио», сочинённые отнюдь не армянами, а их остроумными собратьями,  но иной веры и расы. Ему стали аплодировать, аудитория долго не могла успокоиться… Однако, разобравшись, то есть, когда оратор заговорил от имени туркменского радио, в зале снова поднялся дружный смех, и наш башлык, не поняв юмористической ситуации, разобиделся и… покинул трибуну.

Руководители ЦК так и не сдержали своего обещания: башлык по-прежнему восседал в кресле председателя. Видимо, где-то завелась сильная рука  Коммунисты радио, несмотря на энергичные возражения председателя, снова выдвинули его кандидатуру в состав партбюро и снова, на этот раз единогласно забаллотировали. Радиожурналисты написали коллективное письмо в «Правду» /я уже работал её собственным корреспондентом/, редакция прислала его мне, чтобы разобрался, но я передал письмо на усмотрение ЦК. По-другому поступить не мог, иначе должен был выступить в газете. Но этично ли было бы с моей стороны при истории наших взаимоотношений? Меры и без того были приняты: председателя незамедлительно освободили от должности.

Однако с ним судьба меня снова свела. Переведённый  заведующим отделом журнала «Коммунист Туркменистана» /опять на журналистскую работу/ он позвонил мне, жалуясь на бездушие редактора журнала, человека, прослывшего чёрствым, заносчивым, но знающего своё дело. В редакции журнала я встретился со своим бывшим шефом, увидев, мне стало жаль его. С нездоровой желтизной на лице он как-то подозрительно кашлял, а незадолго до нашей встречи, поскользнувшись в ванной, упал, потерял сознание и холодный душ с добрый час лил на него, застудив, и без того больные лёгкие.

– Я болею, –  жаловался он, – но мне не верят. Обиднее всего, что не верит  даже человек, которого считал до сего самым близким… А редактор чуть ли не с ножом к горлу: «Уходи, увольняйся!..» Куда я пойду, мне до пенсии самая малость…

Я переговорил с редактором. Он, вроде, проявил понимание и пообещал, что «потерпит» того до пенсии. Только он сам нарушил уговор, до пенсии не дотянул. Вскоре, кажется, осенью 1964 года он умер. Ему тогда едва исполнилось пятьдесят. Жаль, конечно. Всё таки по натуре он был добрым человекомю Да, видно, Судьба.